Артём проверил себя в зеркале заднего вида уже в пятый раз. Рубашка — идеально выглажена. Запах одеколона — ненавязчивый, но заметный. Букет роз на заднем сиденье — свежий, дорогой.
Всё должно быть безупречно.
Потому что сегодня он наконец решится сказать Кире те самые слова. Те, что крутятся в голове уже месяц, но никак не доберутся до языка.
— Поехали, — выдохнул он и завёл мотор.
До ресторана — полчаса неспешной езды. Столик заказан. Меню изучено. Даже тост придумал заранее — короткий, но от души. Всё, как в кино.
Светофор. Поворот направо. Ещё один.
А потом…
— Мяу-у!
Артём моргнул. Показалось? Музыка играет, за окном — обычный городской гул..
— Мяу-у!
Нет, не показалось. Звук шёл откуда-то сзади?
— Да ладно тебе, — пробормотал он себе под нос.
— Мяу-у! — протяжно, жалобно, словно кто-то просил о помощи.
Артём резко затормозил прямо посреди дороги. За ним недовольно сигналили, но он уже ничего не слышал.
Припарковался на обочине. Звук шёл из багажника.
— Только не это, — прошептал он, выскакивая из машины. — Только не сегодня, только не сейчас.
Ключ повернулся в замке. Крышка багажника поднялась.
И в углу, между коробками с бумагами, которые он собирался отвезти в офис завтра утром, сидело нечто серое, лохматое, с огромными испуганными глазами.
Кошка. Обычная дворовая кошка, которая каким-то образом забралась к нему в багажник. Видимо, пока грузил эти несчастные коробки, как-то просочилась.
— Ну привет, — сказал Артём растерянно. — И как ты сюда попала?
Кошка посмотрела на него с таким видом, будто это он залез к ней в дом без приглашения. Потом жалобно мяукнула и попыталась забиться ещё глубже между коробок.
Артём глянул на часы. До встречи — двадцать минут. До ресторана — ещё пятнадцать езды.
— Слушай, — обратился он к кошке, — у меня очень важная встреча. Ну очень. Понимаешь?
Кошка промолчала.
— Может, ты сама выберешься? А? Я дверцу открою, ты вылезешь, и мы разойдёмся по-хорошему?
В ответ — только жалобное мяуканье. И взгляд, полный такого отчаяния, что сердце Артёма ёкнуло.
Всё. Свидание накрылось медным тазом.
Артём осторожно протянул руку к кошке, но та шипнула и царапнула его по пальцам. Острые коготки прошлись по коже, оставив тонкие красные полоски.
— Ай! — дёрнул он руку. — Ну ты же сама сюда залезла!
Артём захлопнул багажник, сел за руль. Руки тряслись — то ли от адреналина, то ли от понимания того, что творится полная катастрофа.
Телефон. Кира. Объяснить как-то надо.
Набрал номер. Первый гудок. Второй.
— Артём? — голос Киры прозвучал тепло, с лёгким волнением. — Ты уже выехал?
— Кир. Слушай, — он замялся. Как объяснить? — У меня тут ситуация такая.
— Что случилось? — в голосе появилась тревога.
— В багажнике, — Артём закрыл глаза и выпалил: — В багажнике у меня кошка сидит!
Молчание. Долгое такое молчание, что Артём уже подумал — связь оборвалась.
— Кошка? — переспросила Кира наконец.
— Ну да. Обычная кошка. Дворовая. Залезла утром, видимо, когда я коробки грузил. А сейчас я её обнаружил, и она меня поцарапала, и вообще не хочет вылезать, и…
Он понимал, что несёт околесицу. Понимал, что звучит как человек, который придумывает самое нелепое оправдание в мире.
— Артём, — голос Киры был удивительно спокойным, — ты где сейчас?
— На Садовой. Возле парка. Кир, я понимаю, что это звучит дико, но…
— Стой там. Не уезжай.
— Что?
— Я к тебе еду. Десять минут.
Гудки. Кира отключилась.
Артём уставился на телефон. Что происходит? Она что, правда едет к нему? Не смеётся, не злится, не говорит, что он псих?
Из багажника снова донеслось тихое мяуканье — на этот раз без истерики, просто жалобно и грустно.
— Ну всё, — сказал Артём в пустоту, — теплый вечер в ресторане превратился во что? В спасательную операцию?
Он вышел из машины, открыл багажник. Кошка по-прежнему сидела в углу, но уже не шипела. Просто смотрела на него круглыми жёлтыми глазами, и в них было столько тоски.
— Ты голодная? — спросил Артём. — Или замёрзла?
Как будто кошка могла ответить.
Он снял пиджак, осторожно накрыл им дрожащее серое тельце. На этот раз кошка не сопротивлялась — только благодарно прижалась к тёплой ткани.
— Вот так-то лучше, — пробормотал он. — Сейчас Кира приедет, что-нибудь придумаем.
Прошло минут семь, когда на обочину притормозила знакомая синяя машина. Из неё выскочила Кира — в джинсах, кроссовках, с сумкой через плечо. Никаких красивых платьев и высоких каблуков. Обычная, домашняя, но почему-то от этого ещё более красивая.
— Ну показывай свою находку, — сказала она, подходя к багажнику.
— Кир, прости, что так всё… — начал Артём, но она его перебила:
— Потом извинишься. Где кошка?
Он открыл багажник. Кира заглянула внутрь, и лицо её вдруг смягчилось.
— Ой, бедняжка, — она протянула руку, и кошка, к удивлению Артёма, не шарахнулась. — Совсем худая. И грязная. Наверное, давно бездомная.
— Она меня поцарапала, — показал Артём исполосованные пальцы.
— От страха, — Кира осторожно погладила кошку по голове. — А у тебя дома что-нибудь есть? Молоко? Рыба?
— Дома? — Артём растерялся. — Ну, молоко есть. Но мы же в ресторан собирались.
Кира посмотрела на него так, будто он сказал что-то очень глупое.
— Артём, — сказала она тихо, — ты же не бросишь её здесь?
И он понял. Понял по её глазам, по тому, как она смотрит на испуганное животное. Если сейчас он скажет: «Да ладно, не наша проблема» — всё кончено.
— Конечно не брошу, — выдохнул он. — Домой едем.
Дома всё пошло совсем не так, как планировалось.
Кошка, едва увидев квартиру, метнулась под диван и просидела там полчаса, пока Артём с Кирой пытались её выманить.
— Кис-кис-кис, — звала Кира, присев на корточки возле дивана. — Иди сюда, никто тебя не обидит.
— Может, еды поставить? — предложил Артём. — Проголодается — сама выйдет.
Он открыл холодильник, нашёл молоко, налил в блюдце. Поставил рядом с диваном. Кошка высунула мордочку, принюхалась, но так и не решилась выползти.
— Она очень грязная, — сказала Кира. — Надо бы помыть. А то у неё, наверное, блохи.
— Мыть? — Артём представил, как будет удерживать царапающееся и орущее животное в ванной. — А это безопасно?
— Тёплой водичкой, аккуратно. У тебя есть детский шампунь?
— Откуда у меня детский шампунь? Я же холостяк!
— Ну обычный тогда. Только самый мягкий.
Спустя час они всё-таки выманили кошку из-под дивана. Голод победил страх — она осторожно подошла к блюдцу, начала лакать молоко. Кира тихонько взяла её на руки.
— Ну что, красавица, пойдём мыться? — прошептала она.
В ванной начался ад.
Кошка, увидев воду, превратилась в фурию. Вырывалась, царапалась, орала так, что соседи наверняка подумали о вызове службы экстренного реагирования.
— Держи её! — кричала Кира, пытаясь намылить извивающееся тельце.
— Я держу! — орал в ответ Артём, хотя кошка уже наполовину выскользнула из его рук.
Всплеск. Кира поскользнулась, схватилась за штангу с занавеской. Занавеска рухнула вместе с ней. Кошка рванула к двери, но поскользнулась на мокром полу, проехалась по кафелю и врезалась в стену.
— Стой! — Артём бросился за ней, поскользнулся сам, упал на колени.
Кошка металась по ванной как безумная. Лапы скользили, шерсть торчала во все стороны от мыльной пены. Она запрыгнула на край ванны, оттуда — на полку с косметикой. Полка рухнула. Шампуни, гели, зубные щётки — всё полетело вниз.
— Артём! — Кира пыталась встать, но снова поскользнулась. — Лови её!
Он кинулся к полке, но кошка уже прыгнула в другую сторону — прямо на него. Вцепилась когтями в рубашку, потом в плечо. Артём взвыл от боли и неожиданности, попытался её снять, но она только глубже впилась когтями.
— Не дёргайся! — крикнула Кира. — Ты её только больше пугаешь!
— Легко говорить! — рубашка трещала по швам. — Она же меня живьём сдерёт!
В этот момент зазвонили в дверь.
Долгий, настойчивый звонок.
Все трое — Артём, Кира и кошка — замерли.
— Кто это может быть? — прошептал Артём.
— Откуда я знаю? — Кира попыталась привести в порядок мокрые волосы. — Иди открывай.
— А как же…? — он показал на кошку, которая всё ещё висела у него на плече.
В дверь зазвонили снова. Ещё настойчивее.
— Сними её осторожно, — посоветовала Кира. — По одной лапе.
Артём попытался отцепить кошачьи когти от рубашки. Кошка зашипела, но не сопротивлялась — видимо, тоже устала от всего этого безумия. Он осторожно снял её с плеча, прижал к груди.
— Да иди же! — подтолкнула его Кира.
Артём, весь мокрый, поцарапанный, в разорванной рубашке, с кошкой в руках, пошлёпал к прихожей.
— Кто там? — прохрипел он.
— Артём? — знакомый женский голос. — Это я, Лена. Соседка снизу. У тебя там всё в порядке? А то такой грохот. Артём посмотрел на себя в зеркало. Лицо исцарапано, волосы мокрые, рубашка висит клочьями. В руках — полудикая кошка, которая смотрит на него с выражением «ну что, хозяин, допрыгался?»
— Всё в порядке, Лен, — сказал он устало. — Это я кошку мыл.
— Кошку? — в голосе соседки звучало откровенное недоверие. — У тебя разве есть кошка?
— Теперь есть, — выдохнул Артём. — Извини за шум. Больше не повторится.
— Ну ладно. Но в следующий раз предупреждай!
Артём обернулся. Кира стояла в дверях ванной — тоже мокрая, тоже растрёпанная, но почему-то смеялась.
— Что смешного? — спросил он обиженно.
— Мы с тобой, — хихикнула она. — Посмотри на нас. Как будто торнадо прошло.
И правда. Квартира выглядела так, будто в ней взорвалась бомба. Повсюду вода, разбросанные вещи, мыльные разводы.
А кошка вдруг мурлыкнула. Тихо, доверчиво прижалась к Артёму.
— Кажется, она нас простила, — прошептала Кира.
Час спустя кошка спала на полотенце в гостиной. Чистая, сытая, спокойная. Артём и Кира сидели на кухне с чаем, разглядывая свои боевые ранения.
— Ну и романтический вечер, — усмехнулся Артём, промакивая йодом царапины на руках. — Извини, что так всё.
— За что извиняешься? — Кира подняла бровь.
— Ну как за что? Вместо ресторана — ветеринарная клиника на дому. Вместо свечей и музыки — мокрые полы и разгром.
Кира посмотрела на него внимательно.
— А ты знаешь, что я подумала, когда ты мне про кошку рассказал?
— Что я псих? — предположил Артём.
— Нет. Я подумала: «Наконец-то нормальный мужик». — Она отхлебнула чай. — Предыдущий мой, он бы даже не остановился. Сказал бы: «Не наша проблема», выкинул кошку — и поехал дальше.
— Серьёзно?
— Абсолютно. А ты, — она кивнула в сторону гостиной, где мирно сопела кошка. — Ты даже не думал её бросить. Хотя свидание сорвалось.
Артём почувствовал, как что-то тёплое разливается в груди.
— Знаешь, а мне этот вечер больше нравится, — признался он. — В ресторане я бы весь извёлся — правильно ли говорю, правильно ли держусь. А здесь…
— Здесь ты настоящий, — закончила за него Кира.
Из гостиной донеслось тихое мурлыканье.
— Как назовём? — спросила Кира.
— Муся, — не раздумывая, ответил Артём. — Она же такая музыкальная. То орёт, то мурлычет.
Кира рассмеялась.
— Муся так Муся.
Они сидели молча, пили чай. За окном стемнело. Тот ресторан, столик, букет роз — всё это казалось теперь каким-то чужим, неважным.
— Кир, — сказал вдруг Артём, — а можно я тебе кое-что скажу?
— Валяй.
Он взял её руку.
— Я тебя, — начал он и осёкся. Слова, которые готовил целый месяц, куда-то испарились. Остались только простые, неприкрашенные. — Я тебя очень люблю.
Кира улыбнулась.
— И я тебя, — сказала она просто. — Очень.
Муся довольно мурлыкнула во сне, будто одобряла.
— Что ж, — сказал Артём, поднимая чашку, — за нас троих?
— За нас троих, — согласилась Кира.
А за окном падал снег, и мир был удивительно правильным.
