Марина остановилась у входа в приют и замерла. Сердце колотилось так, будто она пришла не за собакой, а на судьбоносное свидание. Хотя, если подумать, разве это не одно и то же?
– Вы точно уверены? – спросила её волонтёр Света, поправляя выбившуюся прядь рыжих волос. – Айла очень сложная. Мы уже три раза пытались её пристроить, и каждый раз люди возвращали её обратно.
– Уверена, – твёрдо ответила Марина, хотя внутри всё сжалось от страха.
Света вздохнула и повела её вглубь приюта. Лай, визг, скулёж: какофония звуков ударила по ушам. Но Марина не слышала ничего. Она видела только её – рыжую собачку с умными карими глазами, которая сидела в самом дальнем вольере и смотрела в пустоту.
– Айла, – позвала Марина.
Собака даже не повернула голову.
– Говорю же, сложная, – Света покачала головой. – После того, как хозяин умер, она словно окаменела. Не ест толком, не играет. Просто сидит и ждёт его. Уже полгода.
Марина присела на корточки перед вольером. Что-то внутри неё откликнулось на эту тоску в собачьих глазах. Она сама так же ждала. Ждала, когда Олег вернётся из командировки и скажет, что всё это было ошибкой, что никакой другой женщины нет, что он любит только её.
Но прошёл год. Олег не вернулся.
Этот год был похож на бесконечный туннель без света в конце. Первые месяцы Марина жила на автопилоте. Утром вставала, шла на работу в библиотеку, перебирала книги, улыбалась читателям, отвечала на вопросы. А вечером приходила в пустую квартиру и просто сидела на диване, уставившись в одну точку.
Холодильник пустел медленно, потому что есть не хотелось. Телефон молчал, потому что друзья устали от её слёз и жалоб. Мама звонила каждый день, уговаривала приехать, пожить у них, развеяться. Но Марина отказывалась. Она не могла объяснить, что ей нужно было остаться в этой квартире, среди вещей, которые помнили их счастье. Кружка Олега на кухне, его старый свитер в шкафу, книга на тумбочке с заложенной закладкой. Она не убирала ничего, словно он просто задержался в командировке ещё на чуть-чуть.
К весне Марина научилась не плакать каждый вечер, а к лету поняла, что больше не ждёт его звонка. Осенью случайно узнала от общей знакомой, что Олег женился. На той самой коллеге из командировки. Что они ждут ребёнка. Марина тогда взяла больничный и три дня не выходила из дома, глядя в потолок и пытаясь понять, где именно она совершила ошибку. Может быть, слишком много работала? Или мало уделяла ему внимания? Или просто недостаточно хороша для него? К зиме она устала задавать себе эти вопросы. Устала винить себя и его. Устала вообще что-то чувствовать. И тогда поняла, что больше не может жить в этой пустоте одна.
– Я возьму её, – сказала Марина.
Дома Айла забилась под кровать и не выходила. Марина поставила рядом миску с едой и водой, постелила мягкую подстилку и оставила собаку в покое. Сама легла на диван и уставилась в потолок. Хороша парочка: две брошенные дурочки, которые не умеют жить дальше.
На следующий день Марина проснулась в тишине. Айла так и не вышла из-под кровати. Еда не тронута.
– Ну же, девочка, – уговаривала Марина, протягивая руку под кровать. – Надо же что-то есть.
Айла зарычала. Негромко, но предупреждающе. Марина отдёрнула руку и прислонилась спиной к стене. Слёзы сами покатились по щекам.
– Знаешь, Айла, – заговорила она в пустоту, – я тебя понимаю. Когда Олег ушёл, я тоже перестала есть. Мама приезжала, таскала меня к врачам. А я просто ждала. Думала, он одумается, поймёт, что совершил ошибку. Но он не вернулся. И твой хозяин тоже не вернётся. Прости.
Из-под кровати послышалось тихое повизгивание.
Так началась их совместная жизнь. Марина ходила на работу в библиотеку, приходила домой и разговаривала с Айлой. Рассказывала ей обо всём: о надоедливых читателях, о коллеге Лене, которая постоянно пыталась познакомить её с кем-нибудь, о том, как она случайно встретила Олега с беременной женой в торговом центре и еле добежала до туалета, чтобы разрыдаться там.
Айла молчала, но иногда Марина замечала, что собака высовывает из-под кровати морду и слушает.
Через две недели Айла впервые поела. Марина пришла с работы и обнаружила пустую миску. Она расплакалась от радости и тут же позвонила Свете.
– Она поела! Сама! Ты слышишь?
– Молодец, Маринка, – в голосе Светы слышалась улыбка. – Не зря я тебе её отдала. Чувствовала, что вы друг другу нужны.
Ещё через неделю Айла вышла из-под кровати. Марина сидела на диване и смотрела сериал, когда почувствовала, что на неё кто-то смотрит. Обернулась, а собачка стояла посреди комнаты и изучала её внимательным взглядом.
– Привет, красавица, – прошептала Марина, боясь спугнуть момент.
Айла подошла ближе, понюхала протянутую руку и легла у ног Марины. Та замерла, не смея пошевелиться. А потом осторожно опустила руку и погладила собаку по голове. Айла вздохнула и закрыла глаза.
В тот вечер Марина поняла, что они обе начали «выздоравливать», начали заново жить.
Прошло три месяца. Марина шла с Айлой по парку, когда собака внезапно рванула с поводка. Марина закричала, бросилась за ней, но Айла была быстрее. Она неслась по аллее, как сумасшедшая, и Марина в ужасе представила, как сейчас её собьёт машина или она потеряется.
– Айла! Ко мне! – кричала она, задыхаясь от бега.
Собака остановилась у скамейки, где сидел пожилой мужчина с тростью. Марина подбежала, готовая извиниться, но слова застряли в горле. Айла сидела перед стариком и скулила. А он гладил её по голове и плакал.
– Извините, она вас не напугала? – пролепетала Марина.
– Это Айла, – старик посмотрел на неё мокрыми от слёз глазами. – Собака моего брата Виктора. Я же узнал бы её из тысячи. Виктор умер полгода назад, я тогда лежал в больнице после инсульта, не мог даже на похороны приехать. Соседи сказали, что Айлу отдали в приют. Я хотел её забрать, как только поправлюсь, но когда приехал, мне сказали, что её уже пристроили. Я так горевал…
Марина опустилась на скамейку рядом.
– Она у меня живет сейчас. Три месяца уже.
– Она счастлива? – старик всё гладил и гладил собаку, а та подставляла голову и тихонько повизгивала.
Марина посмотрела на Айлу. На её умные глаза, в которых уже не было той безысходной тоски. На хвост, который робко помахивал. На то, как она прижималась к старику, но время от времени оглядывалась на Марину.
– Она… выздоравливает, так скажем – ответила Марина. – Как и я.
Старик кивнул.
– Виктор очень любил её. Айла была его всем после смерти жены. Знаете, когда человек уходит, он берёт с собой кусочек души тех, кто его любил. Вот и приходится жить с дырой в груди, учиться дышать по-новому.
Они долго сидели молча. Айла лежала, положив голову на колени старику.
– Меня зовут Иван Петрович, – наконец сказал он. – Я живу недалеко, на Кленовой. Можно… можно я буду иногда навещать Айлу? Или вы будете приходить с ней сюда? Я понимаю, она теперь ваша, но…
– Конечно, – Марина улыбнулась сквозь слёзы. – Мы будем приходить. Правда, Айла?
Собака тявкнула и лизнула старика в руку.
С того дня они стали встречаться в парке каждую субботу. Иван Петрович приносил любимое печенье Айлы, рассказывал истории о Викторе. Марина слушала и понимала, что боль не исчезает, а она просто становится частью тебя, и с ней можно научиться жить.
Однажды, спустя полгода после знакомства с Иваном Петровичем, Марина зашла в кафе за кофе. Впереди стоял высокий мужчина в чёрной куртке. Он обернулся, чтобы взять сахар, и Марина увидела его лицо. Это был Олег.
Сердце начало бешено колотиться. Марина автоматически отступила на шаг, уже готовясь развернуться и уйти. Но Айла, которая терпеливо ждала у входа, тихонько тявкнула, словно напоминая о себе.
Марина выдохнула и осталась стоять. Олег заметил её, лицо его исказилось от смущения.
– Марина… Привет. Как ты?
– Нормально, – она удивилась, насколько спокойно прозвучал её голос. – У тебя всё хорошо?
– Да, вот, родилась дочка… – он замялся, не зная, что ещё сказать. – Слушай, я хотел… Прости. За всё. Я повёл себя как…
– Всё в порядке, – перебила его Марина. – Правда. Бывает.
Она взяла свой кофе и вышла на улицу. Айла подскочила к ней, радостно виляя хвостом. Марина присела и обняла собаку.
– Знаешь, девочка, – прошептала она, – кажется, дыра в груди наконец начала затягиваться.
Вечером они, как обычно, пошли в парк. Иван Петрович уже сидел на их скамейке. Рядом с ним был молодой мужчина с доброжелательным лицом и смешной вязаной шапкой.
– Марина, познакомьтесь, это мой племянник Антон, – представил старик. – Антон, это Марина и Айла, о которых я тебе рассказывал.
Антон улыбнулся, протягивая руку:
– Дядя достал меня своими рассказами про вас двоих. Говорит, вы творите чудеса с собаками.
– Это Айла чудеса творит, – Марина пожала ему руку и почувствовала, как начинают гореть щёки. – Она научила меня…
– Жить дальше? – подсказал Антон, и в его глазах мелькнуло понимание.
– Да, – кивнула Марина. – Именно этому.
Айла подошла к Антону, обнюхала его и одобрительно тявкнула. Потом села рядом с Мариной и положила голову ей на колено.
– Ну что ж, – усмехнулся Антон, – если Айла меня одобрила, может, вы согласитесь как-нибудь попить кофе? Дядя говорит, вы работаете в библиотеке. Я как раз ищу книгу про собак, думаю завести себе собаку.
Марина посмотрела на Айлу. Та смотрела на неё своими умными глазами, и Марине показалось, что в них мелькнула улыбка.
– Согласна, – сказала она. – Только давайте пойдём не в кафе, а погуляем. Айле нужны прогулки.
– Идеально, – Антон поднялся со скамейки. – Я тоже люблю гулять.
Они пошли по аллее, а Иван Петрович смотрел им вслед и тихо говорил самому себе:
– Вот видишь, Витька, твоя Айла всё-таки нашла себе семью. И не одному человеку помогла. Молодец, девчонка.
Марина обернулась и помахала старику. Айла тявкнула, Антон рассмеялся чему-то, и Марина вдруг поняла , что она счастлива. Не той искусственной, показной радостью, которую пыталась изобразить после расставания с Олегом, а настоящей, тихой, глубокой.
Жизнь, оказывается, не заканчивается, когда тебя бросают. Она просто становится другой. И иногда, оказывается, лучше, чем была раньше.
А всё благодаря рыжей собачке по имени Айла, которая тоже когда-то потеряла всё и научилась жить заново.
Ошибки, потери, расставания – всё это случается. Но главное, найти в себе силы идти дальше. Иногда для этого нужен просто кто-то рядом. Пусть даже это будет молчаливая рыжая собака с грустными глазами, которая понимает твою боль без слов.
