— Избавим наш прекрасный город от бродячих стай! Подарим безмятежность нашим детям! Уничтожим зубастую опасность! — надрывался мужик на трибуне перед давным-давно закрытым за ненадобностью домом культуры.
«Это он про нас, что ли? — недоумевал Серый. — Так разоряется, словно мы самая большая городская беда! Бред какой-то».
Но толпа перед трибуной была иного мнения:
— Ура! — вырвалось из десятков глоток, едва оратор замолк. — Не допустим! Истребим! Уничтожим!
Люди потрясали кулаками, брызгали слюной, злоба заливала багрянцем лица.
«Пойду-ка я отсюда», — решил Серый и юркнул в изрядно полысевшие желтые кусты…
Серый пришел в этот городок душным, пыльным летом.
«Останусь здесь, — решил он. — Дальше идти мочи нет. Все лапы стер, отощал так, что кости под шкурой гремят. А этот городишко ничем не хуже любого другого».
И он был прав. Разные населенные пункты попадались на пути в его скитаниях. Поселки, городки, города и городищи. Но везде было приблизительно одно и то же.
Торговали магазины, на их задворках благоухали мусорные баки, суетились крысы, орали коты, сновали равнодушные люди.
И хорошо, что равнодушные. Не надо Серому больше никакой человечьей любви. Не верит он в нее.
Была у него одна, да сплыла. Вернее, уехала на машине, а Серого оставила…
Он сперва ждал, что за ним вернутся. Ну не могла она его бросить! Потом перестал ждать, уронил прощальную слезинку на крыльцо, где они провели с ней две волшебные недели. И пошел, куда глаза глядят.
Сперва раненное сердце болело, ныло. Потом ожесточилось. Он больше не влюбится в человека. Никогда!
Поэтому безразличие двуногих его вполне устраивало. Нет любви – нет и разочарований. Пусть люди его не видят в упор. Он же не картина, чтобы на него любоваться: маленький, лохматенький, невзрачный.
Главное, чтобы контейнеры ароматными объедками пополняли. Да не пинали просто от скуки, проходя мимо.
А такое тоже случалось. Пусть и не слишком часто…
*****
Правда, ближе к осени все изменилось. То ли погода действовала на людей плохо, а может, еще какие напасти. Только вот чем холоднее становилось на улице, тем сильнее замерзали сердца горожан.
Серый тогда как раз прибился к одной собачьей стае. Вместе выживать полегче будет. Хотя стая – одно название. Так, сообщество мелких, ненужных хвостатиков.
Но все равно лучше, чем одному. Теплее, сытнее, да и поговорить есть с кем. Собирались они вечерами на теплых люках, делились историями и сплетнями.
— Неладное творится в нашем городе, — однажды сказала трехцветная старушка Белка. — Раньше, бывало, человеки и угостить могли, и даже случалось, что гладили. Теперь нет, гонят отовсюду, ругают. А то и за камнем тянутся.
— Точно. Грядет что-то недоброе, в воздухе опасностью прямо разит, — поддакнул Белке черный Уголек.
— Да может, просто период такой у двуногих, — усомнился Серый. — Кто их знает, что у них в головах творится. Побузят и успокоятся.
Но он ошибся. С каждым днем становилось все хуже. Однажды Уголек пришел на ночевку, хромая.
— Пацан какой-то булыжником кинул, — объяснил он товарищам. — Ох, чую я, войну нам двуногие объявили.
— Не может быть! Им делать, что ли, нечего? Да кому мы сдались? — загомонили собаки.
Серый тогда промолчал. На душе завозилась тревога. А вдруг, прав Уголек?
*****
А потом случилось страшное. Зверь укусил человека! Он был не очень крупным, не особо злым. Скорее, запуганным, осторожным одиночкой. И кто бы мог подумать, что именно он запустит машину ненависти.
— Зверь, что, с ума спятил?! — возмущался Уголек. — И так на волоске висим, а он еще кусается! Сидел бы и молчал в тряпочку.
— Бывает, что молчать нет сил. Не знаешь ничего, так не осуждай! — встряла Белка.
— Ну так просвети меня!
— Да пожалуйста. Видела все своими глазами. Загнала пацанва человечья Зверя в угол. Палками в него тыкали, огрызками от яблок кидали, смеялись, сбежать не давали.
А потом самый мерзкий из них и говорит: «А давайте его к забору привяжем и посмотрим, как он будет на прохожих кидаться».
Взял ремень с большущей пряжкой и, постукивая ей по ладони, направился к Зверю, вжавшемуся в стену. Тот обезумел от ужаса. Бежать некуда, да еще и этот с ремнем к нему идет. Вот и цапнул он его от отчаянья.
Пацан взвыл, а Зверь – наутек. Где он теперь, неизвестно. Прячется где-нибудь, раны зализывает, в себя приходит.
— Зализывает он… — пробурчал Уголек, — А нам теперь что делать? Людишки и так разорвать нас готовы, а теперь и вовсе осатанеют.
— Да подожди ты паниковать, может, еще обойдется, — вздохнула Белка без особой надежды…
*****
И вот сегодня Серый услышал митингующего. Услышал и понял: надо бежать! Уходить из этого городка. Нет им теперь здесь места.
Но сначала нужно найти своих…
Он обнаружил их на пустыре. Они собрались кружком, в середине которого сидел поникший, виноватый Зверь. Дождь капал на его рыжую морду, смешивался со слезами и падал в осеннюю грязь.
— Не хотел я, братва. Долго ведь терпел. Думал, наиграются и отстанут. Но когда этот на меня пошел с этим жутким ремнем, у меня сдали нервы!
— Не время рыдать, — перебил его Серый. — Спасаться надо. Люди нас на корню истребить решили. Видел я сейчас их сборище. Ядом брызжут, кулаками потрясают, погибели нашей требуют.
— Все из-за меня, — поник Зверь.
— Да не из-за тебя! Не куснул бы ты того пацана, так они бы другую причину нашли! Много я слушал ваши рассуждения, много сам наблюдал и понял: все к тому и шло.
Откуда у людей к нашему брату ненависть, сказать не могу. А только вижу, что достигла она апогея. Не остановить ее теперь. Надо бежать!
Собаки, опустив головы, стояли и слушали. Прав Серый. Нет иного выхода. Пусть для многих этот городок родной. На свет они здесь появились, выживали, надеялись на лучшее…
Рухнули надежды, не осталось места для жизни.
*****
Они уходили в стылый осенний туман, оставляли за спиной унылые серые окраины. Не оборачивались, чтобы не бередить душу. Никто не смотрел им вслед.
Люди были заняты. Они искали песьи убежища. Обходили заброшенные дома, обшаривали задворки магазинов, заглядывали в тихие дворы.
— Куда же все псы подевались? — возмущался мужик, выступавший с трибуны. — То из каждой подворотни выглядывали, а тут словно испарились.
— И хорошо, что испарились! — гудела толпа за его спиной.
Но оказалось — ничего хорошего…
Собаки ушли, а вот злоба человечья никуда не делась. Грызлись люди промеж собой, кусали ближних, хамили посторонним.
Особенно лютовала молодежь. Раньше бросить камень в собаку считалось не зазорным.
Ну, а раз собак нет, то почему бы не «приголубить» соседку-старушку плевком в спину? Или соседу шины проколоть? Вот он взбесится! Лаять громче любого пса будет.
Да и остальные горожане недалеко ушли. Сквернословили в поликлиниках и магазинах. Проклинали друг дружку, пакостили один другому. В общем, полиции работы прибавилось…
*****
К счастью, городская злоба больше не волновала псов. Шли они долго. Через поля, леса и деревни. Промышляли попрошайничеством и охотой. Кому-то везло: находилась добрая душа, дарила беспризорнику кров.
Таяла потихоньку собачья компания. Только самые верные и остались с Серым.
Близилась зима. Настроение у путешественников падало, безнадега сжимала сердца:
— Куда мы идем? — вопрошали они у Серого.
А он и сам не знал. Может быть, им повезет и найдется доброе место, в котором приютят четверых бездомышей.
А может, сгинут они на дороге и закидает их снегом…
*****
И вот, когда надежда окончательно, казалось, растаяла, слева от дороги появился дом. Сначала путешественники услышали многоголосый лай, потом увидели зеленый забор, а за ним – добротный сруб.
— Что это там? Схожу посмотрю! — решился Зверь. — Раз есть собаки, значит, место не самое плохое. А если учесть, что их там, похоже, много, так может, и вовсе хорошее.
И он отправился на разведку.
Серый с товарищами остались ждать. Долго не было Зверя, многое они передумать успели.
— Может, там собак на мыло пускают! — делал страшные глаза Уголек. — Вот Зверь и попался!
— Да глупости! — возмущалась Белка. — Наверняка там его покормить решили, вот он, сытая морда, про нас и забыл.
— А может, его решил взять домой, а мы уже лишние? — вздыхал Серый.
Но гадать было бесполезно. Тем более, что вскоре Зверь появился в поле зрения. Да не один, за ним шел мужчина в ватнике и валенках.
Пес бежал впереди, оглядывался, подзывал человека, показывал дорогу.
— Ох, ребята, простите, — наконец Зверь добрался до собачьей компании. — Никак не получалось растолковать, чтобы он со мной пошел! Мужик, конечно, хороший, добрый. Но уж больно непонятливый.
— Ого, да тут у тебя друзья! — мужчина догнал Зверя. — А я-то думаю, чего ты у калитки вьешься, да меня за собой тянешь. Молодец, рыжий! Про товарищей забывать нельзя.
А потом похлопал рукой по бедру, позвал:
— Ну, чего расселись? Пойдемте домой. Может, у меня и не хоромы царские, но зато тепло и сытно. А что зимой еще надо?
Серого с друзьями упрашивать не пришлось.
*****
Добрый дом стоял за зеленым забором. Жил в нем Сергей, хозяин, да пяток разношерстных собак.
В разное время подобрал их Сергей. Кого на дороге нашел, кто сам приблудился. Для всех место нашлось и миска каши с тушенкой.
— Принимайте новичков, рябяты! — велел Сергей старожилам. — Не жадничайте.
Хозяйские псы и не думали. Помнили, как сами сюда попали. Встретили гостей по-хорошему.
«Странная штука жизнь, — размышлял сытый Серый, засыпая у жаркой печки. — Вот я всегда в город рвался. Думал, там жизнь побогаче да покомфортнее, чем в деревне. Люди поэтому должны быть щедрее да добрее…
А оказывается, от этого ничего не зависит. Доброта, она не на деньгах растет. Она в сердце всходит, если то не окаменело еще».
За окном сыпал снег, злился первый серьезный мороз, свистел ветер.
Сергей гладил собак, смотрел на огонь и думал, что он счастливчик. Сегодня у него стало на четверых друзей больше.
