– Посмотрите внимательно на это фото, – произнесла ведущая новостей, и в тот же момент на экране появилась фотография девочки. – Если вчера около трёх часов дня вы видели эту девочку в центральном парке, пожалуйста, позвоните по телефонам, указанным на экране. Маленькая Настя пропала, существует высокая вероятность, что ребёнка похитили…
В это время в уютной квартире у телевизора сидела Вика. Она проводила вечер за чтением книги, уютно устроившись в мягком кресле. Звук телевизора доносился фоном, пока она не уловила ключевые слова: “вчера около трёх часов дня”, “маленькая девочка”. Эти фразы мгновенно выдернули её из мира книжных приключений. Вика отложила книгу, заложив страницу пальцем, и пристально уставилась на экран.
Её сердце чуть ускорило ритм. Вчера был её выходной, и она действительно провела большую часть дня в центральном парке – гуляла, сидела на скамейке, наблюдала за людьми. Может быть, она видела эту девочку? Может быть, заметила что‑то важное?
На фотографии с экрана ярко улыбалась сероглазая блондинка в розовом платье. У неё были круглые щёчки и небольшая родинка на щеке. Вика вгляделась внимательнее, и вдруг её осенило: это точно была она! Та самая малышка, которую она видела вчера в парке.
Но тут же в памяти всплыла ещё одна деталь, заставившая Вику нахмуриться. Девочка не была одна. Рядом с ней шёл мужчина – судя по всему, папа. Вика отчётливо помнила, как они вместе кормили уток у пруда, как девочка смеялась, когда одна из уток чуть не схватила кусочек хлеба прямо из её рук. Мужчина улыбался, внимательно следил за дочерью и время от времени поправлял ей выбившуюся прядь волос.
Вика почувствовала, как внутри поднимается волна беспокойства. Если девочка пропала, значит, что‑то пошло не так. Но как такое могло случиться? Ведь вчера всё выглядело совершенно обычным, семейным днём в парке. Она снова посмотрела на экран, где всё ещё было фото Насти, и задумалась: стоит ли звонить? А вдруг её воспоминание – это ключ к тому, чтобы найти девочку?
Вика внимательно перечитала номера телефонов, появившиеся внизу экрана. Один из них был помечен как номер матери пропавшей девочки. Девушка замерла на мгновение, взвешивая в голове все “за” и “против”. С одной стороны, она могла ошибиться – мало ли похожих детей гуляет по парку. С другой – если это действительно та самая девочка, то промедление может стоить слишком дорого.
Руки слегка дрожали, когда она набирала цифры на телефоне. Вика решила пока не обращаться в полицию – вдруг она действительно перепутала? Не хотелось отвлекать сотрудников от поиска настоящих зацепок. В таких делах каждая секунда действительно на счету, и она не хотела стать причиной напрасной суеты.
Телефон отозвался всего двумя гудками. На том конце провода раздался голос женщины – тихий, странно спокойный…
– Да, слушаю.
Вика глубоко вдохнула и начала торопливо объяснять, что видела девочку в парке вчера, что почти уверена – это именно та самая Настя с фотографии. Она старалась излагать всё по порядку, но волнение заставляло её сбиваться, повторять одни и те же детали.
Женщина выслушала её внимательно, ни разу не перебив. Когда Вика закончила, после короткой паузы прозвучал чёткий вопрос:
– Вы можете приехать в центральный парк? Прямо сейчас? Я тоже туда подъеду.
Вика согласилась без раздумий. Ей показалось естественным встретиться именно там, где всё произошло.
Ожидание растянулось на двадцать минут. Вика нервно ходила вдоль аллеи, то и дело поглядывая на вход в парк. Наконец она заметила вышагивающею женщину, с которой только что разговаривала по телефону. Но то, как она выглядела, сразу насторожило Вику.
Женщина подошла неторопливо, без видимой тревоги в движениях. Её одежда была аккуратной, причёска – ухоженной, а лицо выражало скорее сосредоточенность, чем отчаяние. Она не бежала, не оглядывалась по сторонам в панике, не всматривалась в каждого ребёнка, как это сделала бы, наверное, любая мать, потерявшая ребёнка.
– Здравствуйте, – спокойно произнесла она, протягивая руку. – Я – мама Насти. Спасибо, что откликнулись.
Вика пожала руку, но внутри у неё всё сжалось от странного ощущения. Если бы пропал её ребёнок, она бы, наверное, не смогла спокойно идти по парку, не срываясь на бег. Она бы оббегала каждый уголок, расспрашивала всех подряд, не спала бы ночами… А эта женщина держалась так, словно речь шла о чём‑то важном, но не катастрофическом.
“Может, она просто умеет держать себя в руках?” – попыталась успокоить себя Вика. Но тень сомнения всё равно осталась где‑то на краю сознания.
Лида торопливо достала из сумки небольшой фотоальбом и почти сунула его в руки Вике. Пальцы женщины слегка дрожали, но голос оставался твёрдым, почти резким.
– Вот, это она? – спросила Лида, приоткрывая альбом на нужной странице. – Вчера на ней был надет джинсовый комбинезончик, розовые кроссовки и голубая ветровочка. Вы её видели?
Вика взяла альбом, осторожно придерживая края страниц. Она присела на ближайшую скамейку, чтобы лучше разглядеть фотографии. На снимках была та самая девочка – без сомнения, Настя. Вика внимательно всмотрелась, вспоминая вчерашнюю сцену в парке.
– Да, это точно была она! – уверенно кивнула девушка. – Я хорошо её запомнила.
Листая дальше, Вика заметила, что на большинстве фотографий девочка выглядела серьёзной, почти задумчивой. Ни на одном снимке она не смеялась в полный голос, не сияла беззаботной детской улыбкой. Это немного насторожило Вику, но она тут же вернулась к главному – к своим вчерашним наблюдениям.
– Вот только… – она замялась на мгновение, подбирая слова, – она была с папой. По крайней мере, именно так она называла мужчину, который её нёс. Девочка крепко обнимала его за шею и всё повторяла: “Папа, папа!” Они явно были знакомы. Я видела, как они вместе кормили уток. Она смеялась, была совершенно спокойной.
Лида резко выдохнула, её лицо исказилось от гнева. Она сжала кулаки, а глаза потемнели от ярости.
– Я так и знала! – прошипела она сквозь зубы. – Влад решил похитить у меня ребёнка! Всё сходится – он давно грозился, что заберёт Настю. Дадите показания в полиции? Это очень важно.
Вика почувствовала, как внутри поднимается волна сомнений. Она хотела помочь, искренне хотела найти девочку, но картина, которая сложилась в её голове, никак не походила на классическое похищение.
– Конечно, я готова дать показания, – осторожно ответила она. – Но вы меня, конечно, извините… На похищение это слабо похоже. Малышка была искренне рада. Она не выглядела напуганной или растерянной. Наоборот – она смеялась, обнимала этого мужчину, явно чувствовала себя с ним в безопасности!
Лида резко повернулась к Вике, её глаза сверкнули.
– Вы не понимаете! – почти выкрикнула она. – Это именно то, чего я боялась. Он умеет расположить к себе людей, особенно детей. Но это не значит, что он имеет право забирать её без моего согласия!
Вика замолчала, не зная, что ответить. В голове крутились противоречивые мысли: с одной стороны, мать явно переживала за дочь, с другой – поведение девочки в парке никак не укладывалось в картину похищения. Она снова посмотрела на фотографию Насти в альбоме, пытаясь найти ответ в её серьёзном взгляде.
Вика невольно отпрянула, когда Лида резко наклонилась к ней, почти нависла сверху. В глазах женщины горела такая отчаянная решимость, что девушке стало не по себе.
– Это действительно не ваше дело! – повторила Лида твёрдо, почти чеканя слова. – Просто скажите уже полицейским, что видели мою дочь именно с этим мужчиной. И да, чтобы они начали быстрее работать, скажите, что Настя вырывалась и идти не хотела.
Вика замерла, не веря своим ушам. Она моргнула несколько раз, пытаясь осознать, о чём именно просит её эта женщина.
– Вы серьёзно? – голос Вики дрогнул от возмущения. – Я не собираюсь врать полиции! Во‑первых, это преступление! Во‑вторых, сразу же возникнет вопрос, почему я не подняла панику, вы это понимаете? Я стояла бы и спокойно смотрела, как ребёнка уводят против её воли? Это же абсурд!
Она сделала паузу, пытаясь подобрать слова, чтобы объяснить свою позицию как можно понятнее.
– Я не хочу прослыть равнодушным человеком, которому плевать на чужие проблемы. У меня есть определённая репутация, знаете ли! Я работаю в школе, дети меня уважают, родители доверяют. Если выяснится, что я проигнорировала столь явную просьбу о помощи… это разрушит всё!
Лида резко выдохнула, сжала кулаки, но тут же попыталась взять себя в руки. Её лицо на мгновение исказилось от отчаяния, но она быстро вернула себе жёсткое выражение.
– Понимаю, я всё понимаю! – произнесла она уже тише, но с той же настойчивостью. – Но и вы меня поймите! Дело просто спустят на тормозах! Я мать‑одиночка, пашу с утра до вечера на двух работах, еле свожу концы с концами. Алименты от бывшего мужа приходят копеечные – на эту сумму даже кошку прокормить не получится, что уж говорить о ребёнке!
Её голос дрогнул, но она тут же продолжила, глядя Вике прямо в глаза:
– У меня нет денег, чтобы простимулировать людей, нет связей, нет влиятельных друзей. А он… он может нанять лучших адвокатов, затянуть процесс, сделать так, что я вообще потеряю право видеться с Настей! Вам что, так сложно мне подыграть? Всего пара фраз – и это может изменить всё!
Вика чувствовала, как внутри разгорается настоящий пожар. Слова Лиды, её настойчивые просьбы соврать полиции – всё это вдруг слилось в одну яркую вспышку гнева. Девушка выпрямилась, посмотрела прямо в глаза собеседнице и чётко, с нажимом произнесла:
– Знаете, что? Я вчера видела вашу девочку и до этого момента тоже видела. Она была в парке одна! Никого из взрослых рядом не было, только две девочки, которым лет по десять. И вы ещё удивляетесь, что она пропала? Да с ней что угодно могло случиться за это время!
Голос Вики звучал твёрдо, в нём больше не было ни тени сомнения или неуверенности. Она говорила то, что думала, не подбирая осторожных слов.
– Почему ребёнок не в детском саду? Вы не выполняете свои родительские обязанности, и поверьте, я не забуду об этом упомянуть в полиции! Может, отец Насти правильно сделал, что забрал её у вас?
Лида побледнела. Её губы дрогнули, словно она хотела что‑то сказать, но не нашла слов. Она лишь сжала фотоальбом так, что побелели костяшки пальцев.
А Вика уже не могла остановиться. Её захлестнуло чувство несправедливости – сначала от просьбы соврать, потом от того, как легко Лида готова была обвинить всех вокруг, не задумываясь о собственной роли в случившемся.
Она разозлилась не на шутку! Её хотели выставить чёрствой и бездушной! Да если бы она увидела, как ребёнок вырывается из рук взрослого, тут же полицию вызвала и остановить попыталась бы! Вот это было бы нормальным поведением адекватного человека! А тут – видела, но ничего не сделала…
Эта мысль жгла её изнутри. Она не просто стояла в стороне – она пыталась помочь, пришла на встречу, готова была дать честные показания. А вместо благодарности получила требование солгать и обвинения в равнодушии.
Вика продолжала, не отводя взгляда:
– Вы говорите о деньгах, о том, что у вас нет возможностей… Но разве безопасность ребёнка не важнее? Почему бы вам не отдать малышку в детский сад? Там бы она была под присмотром, сытая и довольная. Да, это удовольствие нельзя назвать дешёвым, но всё же! Это доступно, а главное – безопасно для ребёнка.
В парке стало тихо. Где‑то вдалеке слышались голоса детей, шуршали листья под ногами прохожих, но для Вики и Лиды весь мир сузился до этого напряжённого диалога.
– Я готова помочь найти Настю, – добавила Вика уже спокойнее, но всё так же твёрдо. – Но только честно. Без лжи и притворства. Если вы действительно хотите вернуть дочь, давайте действовать по закону. Вместе.
Мать малышки ничего не сказала. Зло сверкнула глазами и быстрым шагом удалилась.
Когда первые волны гнева отступили, Вика почувствовала, как внутри разрастается неприятное ощущение – словно холодный камешек опустился в грудь. Она невольно вспомнила лицо Лиды в тот момент, когда резко высказала ей всё, что думала. Теперь эти слова эхом отдавались в голове, и Вике становилось не по себе.
– И чего я так накинулась на женщину? – мысленно спрашивала она себя, медленно шагая по тротуару. – А вдруг она и вправду изо всех сил пытается обеспечить своему ребёнку достойное существование? Вдруг с отцом малышке будет только хуже? А если этот мужчина поднимал на Настю руку? Кричал и ругался?
Вопросы крутились в голове, напрашиваясь на ответы, которых у Вики не было. Она всё больше убеждалась: поспешила с выводами. Да, Лида вела себя странно, просила о неправде, но разве это повод так резко её осуждать? Может, за её настойчивостью скрывалась настоящая материнская тревога, отчаяние человека, который не видит другого выхода?
– И вот как узнать правду? Как успокоить совесть? – продолжала размышлять Вика. Позвонить Лиде ещё раз она не рискнула. После стольких резких слов, после того, как почти обвинила женщину в неисполнении родительских обязанностей, новый звонок выглядел бы нелепо. “Извините, я передумала, давайте поговорим?” – так не получится. Нужно найти другой источник информации.
И тут в голове вспыхнула мысль: есть человек, который, возможно, знает больше, чем кажется на первый взгляд.
Городок у них был не большой, но всё же не деревня в пять дворов, чтобы все друг друга знали. Тем не менее, для одного человека количество жителей помехой не являлось. Баба Нина – старушка, живущая в небольшом домике на окраине, – казалось, знала всё обо всех. Какую фамилию ни назови, она тут же выдаст целую историю: кто с кем дружит, у кого какие заботы, кто куда переехал и почему.
Вика не раз слышала, как люди шептались: “Спроси у бабы Нины – она точно в курсе”. Как это у неё получалось – огромный секрет для всех. Кто‑то шутил, что у старушки собственный штат осведомителей, кто‑то считал, что она просто умеет слушать и складывать кусочки услышанного в единую картину. Но факт оставался фактом: если где‑то происходило что‑то важное, баба Нина узнавала об этом одной из первых.
Размышляя, Вика незаметно для себя свернула на улицу, ведущую к окраине. Ноги будто сами несли её туда, где стоял тот самый домик с резными наличниками и аккуратным палисадником. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая стены домов в тёплые оттенки, а в воздухе пахло осенью – влажной землёй, опавшими листьями и дымом из чьих‑то печей.
– Вот к ней‑то как раз я и направлюсь, – твёрдо решила Вика, ускоряя шаг. Ей нужно было узнать больше! Хотя бы немного прояснить ситуацию, чтобы понять: права ли она была в своих обвинениях или, наоборот, несправедливо ранила человека, который и так переживает не лучшие времена.
Вика решила, что идти к бабе Нине с пустыми руками – не лучшая идея. Старушка славилась любовью к сладкому, и девушка хорошо это помнила. Зайдя в кондитерскую, она долго разглядывала витрины, выбирая что‑то по‑настоящему аппетитное. В итоге остановилась на большом торте с шоколадной глазурью и кремовыми розочками – выглядел он так, что самому захотелось съесть сразу половину.
С тортом в руках Вика направилась к домику на окраине. Солнце уже почти скрылось за крышами, и в воздухе стало прохладно. Она постучала в резную деревянную дверь, надеясь, что баба Нина ещё не легла спать.
Дверь открылась почти сразу. Старушка, невысокая, сухонькая, с живыми карими глазами и аккуратно уложенными седыми волосами, внимательно оглядела гостью.
– А, Викочка, заходи, – кивнула она, отступая в сторону. – По делу или просто в гости?
Вика вошла, протянула торт:
– Вот, принесла вам угощение. Хотела поговорить… насчёт одной женщины, Лиды. Вы, наверное, знаете её? У неё еще дочь вчера пропала, по телевизору сюжет показывали. Я тут с ней общалась… – и девушка коротко пересказала события последних часов.
Баба Нина взяла торт, поставила на стол и ловко достала из шкафа чашки.
– Знаю я эту Лиду, врунья ещё та! – махнула она рукой, наливая чай. – Она в своей жизни и дня не проработала, а уж о двух работах и говорить нечего – не царское это дело, спину гнуть! На алименты дочкины она живёт, вот и боится их потерять. Ведь если Настя будет жить с папой…
– Денег больше не будет, – медленно закончила Вика, обдумывая услышанное. – Но вот одного я всё же не понимаю – зачем похищать собственного ребёнка? Подай в суд, определи место жительства дочки с собой. Если мать не работает, да ещё и не особо присматривает за ребёнком… Проблем быть не должно.
Баба Нина усмехнулась, поставила перед Викой чашку с ароматным чаем и села напротив.
– Ирке сейчас только одно важно – довести её нового ухажёра до ЗАГСа. Ребёнок в этом ей мешает, вот она и отправляет Настю с соседскими девчонками в парк гулять. Думает, что так он не увидит, какая она мать. А сама в это время маникюр делает или с подружками кофе пьёт.
Вика нахмурилась:
– Почему не отдать ребёнка в сад? Это же проще, надёжнее.
– Так ведь вставать для этого рано придётся, – снова усмехнулась баба Нина, помешивая сахар в чашке. – А эта королева любит до обеда поспать. Вот и выкручивается как может. Ты не переживай, ты всё правильно сказала. Иногда людям нужно услышать правду, пусть даже неприятную.
Вика молча помешивала чай, переваривая услышанное. Получается, её первые впечатления не так уж сильно ошиблись. Но от этого на душе легче не становилось.
– А отец Насти… он хороший человек? – осторожно спросила она.
– Влад? – баба Нина на мгновение задумалась. – Нормальный мужик. Работает, дочку любит, всегда с ней возился, пока они вместе жили. Не скандалист, не пьяница. Думаю, для Насти с ним будет лучше. Только вот Ирка никак не успокоится – ей важнее свои интересы, чем счастье ребёнка.
Вика кивнула, глядя в чашку. Теперь картина становилась яснее, но вопросов всё ещё оставалось немало…
**********************
Спустя несколько недель Вика случайно узнала, что ситуация с Настей наконец разрешилась. Девочка осталась жить с отцом – и, как выяснилось, это было её собственным желанием. Настя часто рассказывала воспитателям в детском саду, куда записал её отец, как скучала по папе, как мечтала снова проводить с ним выходные, вместе готовить завтраки и ходить в парк. Просто раньше у неё не хватало смелости сказать об этом маме.
Когда суд принял решение в пользу отца, Лида оказалась в совершенно новой для себя ситуации. Алименты, на которые она привыкла жить, перестали поступать. Привычный уклад рухнул в один момент: больше не было денег на салоны красоты, дорогие кафе и спонтанные покупки. Пришлось срочно искать работу – впервые за много лет.
Вика как‑то встретила Лиду возле супермаркета. Та стояла у входа, куталась в тонкий плащ и нервно листала объявления о вакансиях на телефоне. Увидев Вику, она на секунду замерла, будто хотела что‑то сказать, но потом просто опустила глаза и быстро ушла. В её взгляде читались и обида, и растерянность, и, возможно, даже осознание того, что всё могло сложиться иначе.
А ведь всё действительно могло быть проще. Лиде достаточно было просто выполнять свои материнские обязанности: следить за дочерью, проводить с ней время, не оставлять на попечение случайных знакомых. Тогда, возможно, Настя не чувствовала бы себя такой одинокой, а сама Лида не оказалась бы в положении человека, вынужденного начинать жизнь с чистого листа.
Вика часто думала об этой истории. Она понимала, что никакие деньги, никакие удобства не заменят ребёнку любви и внимания. И что иногда самые серьёзные последствия возникают из‑за самых простых вещей – тех, которые мы по привычке считаем само собой разумеющимися. Например, того, что родитель должен быть рядом со своим ребёнком. Не формально, не “на бумаге”, а по‑настоящему – каждый день, в радости и в трудностях.
