— В смысле — чего надо? — удивилась Лизка.
Чего может понадобиться на своей даче? На грядках покопаться, что-что посадить — все, как обычно!
У тебя все в порядке, мама? Голову не напекло?
Мама попала в стационар почти сразу после похорон отца: обострение ишемической болезни сердца. Точнее, после сорокового дня.
Это все сочли естественным: супруги жили дружно, и жена очень переживала после ухода мужа. Настолько, что все решили, что шестидесятилетняя Марья Сергеевна останется одна! Ну, как же — мужа уже не было, а больше никто ей был не нужен!
Папа ушел сразу — не мучился: сел смотреть любимый сериал и завалился на бок. Они уже готовились отметить серебряную свадьбу, а, вместо нее, пришлось организовывать похороны.
После отца кое-что осталось: трешка и хороший дом на дачном участке — его достраивали, когда Лизка была еще маленькой.
В один из выходных Лиза поехала на дачу — близилось время посевной. И неожиданно застала там какого-то дядьку, лицо которого показалось ей смутно знакомым. Ну, да – это же терапевт из больницы, в которой лежала мама!
Да, по участку шастал чужой мужик, причем, в одних тру сах!
Варианты объяснения этому, конечно, были: добрый эскулап приехал, чтобы провести очередной медосмотр и убедиться, что с пациенткой все в порядке.
Ну и что, что после выписки прошло уже почти полгода — самое время для диспансеризации!
Но тогда почему он раз..делся до тру сов и где его фонендоскоп? Не в тру сах же!
Солнце припекало уже сильно, но, чтобы бродить по чужому участку в таком виде, была нужна изрядная доля смелости.
Мама встретила дочь недовольно:
— Чего надо?
— В смысле — чего надо? — удивилась Лизка.
Чего может понадобиться на своей даче? На грядках покопаться, что-что посадить — все, как обычно!
У тебя все в порядке, мама? Голову не напекло?
Голову не напекло. Тогда почему, мама?
— А что тебе, собственно, не нравится? — мама Маша спокойно смотрела на дочь.
Врач-терапевт, которому было около шестидесяти, подошел ближе и поздоровался.
Мужчину совершенно не смутило , что он в тру сах стоит перед симпатичной тридцати пятилетней женщиной.
Видимо, самообладание у дядьки, действительно, было неплохим.
Лизка кивнула, свернула разговор — ей стало против.но и сты.дно — и ушла в дом: что делать дальше, было не совсем и ясно.
Уезжать сразу не хотелось: это означало бы, она покинула поле боя без боя.
А как оставаться? Ведь это …мо, наверное, одеваться не собирается! И так и будет мотаться по участку, размахивая причин..а..лами, как говорила бабуля.
Лизка попила воды и решила, все-таки, что-то выяснить. А именно: почему дядька ведет себя, как дома? И какие у мамы с ним планы?
— Так он и есть — дома! — объяснила мама. — А планов с ним — громадье, и все они — далеко идущие: жениться будем!
— Прямо так и жениться? — поинтересовалась ошеломленная известием дочь: а как же память папы и вечная любовь? Зря что ли, про нее Азнавур-то пел?
— Можем пожениться криво! — некстати пошутила Марья Сергеевна и сама же засмеялась своей шутке. — А ты бы тут не маячила, Лизавета: видишь, человек стесняется!
«Не фига себе, стесняется! — возмущенно подумала Лиза. — Даже представить стр.ашно, что бы тут происходило, если бы он не стеснялся»…
А вслух произнесла:
— А он может стесняться в другом месте? И почему он в тру сах?
— В каком еще другом? — удивилась мама и на полном серьезе добавила: — А без тр…сов ему будет неудобно!
Мы любим друг друга, и теперь у нас все будет общее: мой дом — его дом!
А ты бы, правда, лучше уехала!
— Интересно, почему? — возмутилась дочь. — Я же имею право претендовать на наследственное имущество!
Поэтому имею полное право присутствовать на своей доле!
И выяснилось, что тут — не все так лучезарно: дача была полностью записана на маму — она оказалась единственной собственницей и дачного домика, и участка.
Имя папы в владельцах не значилось! А раз так, то все это не являлось наследственным имуществом и дележу не подлежало.
Поэтому, лучше тебе уехать, Лизавета! Ты здесь — никто, а у меня личная жизнь налаживается!
Дочь опустилась на лавку: получалось, что она, действительно, никто! Если мама не врет, конечно. Но зачем ей врать?
Дачный участок получила еще бабушка Лизы — ей дали его от конструкторского бюро, где она работала: в то время всем давали участки.
Дом начали строить еще до рождения внучки. А достраивали уже при ней.
— А почему ты одна записана владелицей? — поинтересовалась молодя женщина.
— Ну, твой твой папа никогда не придавал значения материальному! Всю жизнь витал в эмпиреях! — охотно объяснила Марья Сергеевна.
Во время всего процесса разговора почти г..лый эскулап прекратил копать — он уже начал вскапывать грядки: хозяйственный, г…д!
И, теперь опершись на лопату, кивал головой с уже проглядывающей плешивой макушкой. Что, видимо, означало: полностью с тобой согласен, милая!
И в его глазах просматривалось глубокое моральное удовлетворение. И — не только моральное…
Выгруженная рассада стояла под солнцем, Лиза молча сидела рядом: наверное, нужно будет уехать.
Получалось, что по документам, она не имела к даче никакого отношения: ребенка никто в владельцы бы не записал. А тогда она была ребенком.
Лиза, находящаяся в каком-то ступоре — они часто с семьей проводили отпуск на даче — не прощаясь, поехала обратно.
В голове билась одна-единственная мысль: почему мама так себя ведет и, главное, за что такая внезапная ненависть к родной дочери?
Может, во всем виноват этот приблудившийся ню-терапевт?
А параллельно шло осознание того, что дача кукукнулась, как говорила ее бабуля. Произошло то, что никак не должно было произойти. Короче, никогда не было, и вот опять!
И тут молодая женщина подумала, что, вполне вероятно, это — не единственный подводный камень!
Может, и с квартирой, в которой у нее есть доля, произойдет какая-нибудь фигня: мама неожиданно оказалось очень предприимчивой и смекалистой.
Макс испугался появления жены: она обычно раньше воскресного вечера не возвращалась. А сейчас был только полдень субботы.
— Что-нибудь с Марьей Сергеевной? — спросил муж у бледной Лизы: после обнаружения у тещи ишемической болезни сердца, вся семья искренне волновалась об ее здоровье.
Лиза с Максимом были женаты уже десять лет: в семье подрастала восьмилетняя Варька. Которая все летние каникулы проводила у деда с бабой на даче. На эти выходные ее забрала вторая бабушка — мама Максима.
Лиза шмыгнула носом и поведала мужу грустную историю: дескать, дача нам не светит! Да и с квартирой не все понятно!
— Ай, да теща! — ухмыльнулся зять. — Вот тебе и ишемическая болезнь — даже обострение не помешало!
Ну, что — молодец твоя мамашка, Лизавета! А не помнишь, какая фамилия у ее лечащего доктора? Ну, который разгуливает по участку в тру сах?
— Как у маршала — Рыбалко! — вспомнила жена. — Я же даже однажды с ним разговаривала по поводу мамы!
Но тут без халата и фонендоскопа его не признала — совсем другой человек…
Макс порылся в интернете и выяснил, что Рыбалко Владимир Петрович женат!
— А как же он на маме-то собрался жениться? — удивилась Лиза.
— Разведется, наверное! Многоженство же у нас запрещено! — предположил Максим. — Но, думаю, нужно это обговорить с Марьей Сергеевной.
Давай съездим в одно место — они должны сегодня работать. И выясним все с дачей: сдается мне, что теща немного заблуждается относительно твоих и своих прав!
И они поехали к другу Максима — адвокату, который славился тем, что практически не проигрывал процессов. Да, как тот самый адвокат из фильма. И прозвище у него было соответствующее: адвокат дьявола.
И Валерий Викторович объяснил, что можно попытаться все уладить полюбовно. А если этого не удастся, нужно подавать в суд.
Потому что дача и участок были приобретены в браке. И, не зависимо от того, на чье имя зарегистрировано имущество, оно считается общим: мама же не только на свои деньги эту дачу строила!
После такой консультации, одухотворенные супруги поехали на ту же злосчастную дачу договариваться полюбовно и ковать железо, не отходя от кассы.
Но полюбовно договориться не удалось: на этот раз мама даже их не пустила! Не др..ться же с немолодой женщиной, у которой ишемическая болезнь!
— Тогда мы подадим в суд! — крикнул через забор зять.
— Сколько угодно! — нагло заявил доктор-терапевт, полностью вошедший в роль собственника.
И они подали иск в суд…
Это вызвало волну благородного негодования у матери: на маму — в суд? Отец там в гробу переворачивается из-за того, что у него такая дочь! Я тебя рОстила, рОстила, а ты…
— Отец в гробу переворачивается из-за того, что у него такая вдова! Даже траур не соблюла — притащила мужика! Да еще женатого! Позорище! — не выдержала Лиза.
— Ничего у тебя не выйдет! — орала Марья Сергеевна: она лично приехала, чтобы высказать дочери свои «фэ» — кавалер был предусмотрительно оставлен в машине. — Дача — моя и разделу не подлежит! Кусок в квартире ты получишь, а в сторону дачи даже не смотреть не советую!
Вовчик разведется, мы поженимся и будем летом там жить! Никакой суд на твою сторону не встанет! А ты покупай свою дачу, а на чужой каравай рот разевать нечего!
Да, все это выорала Лизавете милая мама. Которая недавно падала в обморок на похоронах и обнимала дочу: одна ты у меня осталась, Лизок!
Честно говоря, Лизе было стыдно все доводить до суда. Но, по-другому, не получалось: Марья Сергеевна на мировое соглашение не шла.
И суд иск Лизаветы удовлетворил: она получила одну четверть дачи и одну четверть квартиры — все остальное досталось маме.
Это было не Бог весть что, но все-таки!
Марья Сергеевна орала, как укушенная и, вообще, вела себя безобразно: пускать дочь на свою территорию женщина категорически не хотела — в ее планы это не входило.
И тогда суд постановил все продать, а деньги поделить в соответствии с долями наследования. Или выкупить доли друг у друга.
Тогда Лиза предложила выкупить дачу у мамы. Дачу продавать маме было жалко, но Марья Сергеевна согласилась: ей посулили кое-что еще.
Было оформлено нотариально заверенное соглашение, по которому Лиза, в случае покупки дачи, отказывается от свой доли в маминой двушке: разделяй и властвуй!
В результате, мама стала единственной владелицей квартиры плюс хорошая сумма за вырученную долю, а дочери досталась дача.
А Вовчик исчез! Да, испарился: даже уволился из больницы! Обиделся, наверное, сердешный, что дача досталась не им! Или срок пенсии подошел.
И деньги не помогли: ведь теперь можно было разводиться и играть новую свадьбу — в дорогом ресторане и с тамадой! Но выяснять уже было не у кого.
И Мария Сергеевна с ишемической болезнью осталась без врачебного контроля…
А с Лизкой они помирились — после исчезновения кавалера мама пришла в себя! Как-то совершенно неожиданно! И снова стала прежней любящей мамой, бабушкой и тещей. И у них снова все стало общим: и квартира, и дача…
А объяснила свое не при стой ное поведение Марья Сергеевна временным помутнением рассудка, ретроградным Меркурием и приближением к Земле невиданного астероида.
И, вообще, валите все на вспышки на солнце: вариант, вообще — беспроигрышный!
А еще, возможно, скоро Земля налетит на небесную ось! Это, если, конечно, сумеет увернуться от того самого приближающегося астероида…
