— Ой, ну зачем вы такую дорогую игрушку ему купили? Ну тогда и Владику теперь нужна такая же, раз они оба ко мне приедут.
Оксана сначала не поняла намёка. Подумала, что мать просто бросила эту фразу в пустоту. Но нет, мама внимательно смотрела на неё, ожидая. Чего? Что она бросится покупать племяннику планшет?
— Если нужна, то пусть Маша купит ему, — пожала плечами Оксана. — Не вижу проблемы. Да и Сашка мальчик не жадный, они могут вместе мультики смотреть.
Мама вздохнула так тяжело, словно ей приходилось объяснять прописные истины глупым студентам на экзамене.
— Ну это же дети. Помнишь, как у вас с компьютером было? Один будет играть, другой — завидовать. Кинутся драться, уронят планшет, сломают… Не хочу, чтобы мои внуки враждовали. А купить… Что ты, это же такие деньги! Маша-то одна Владика тянет.
— С чего это одна? У него отец есть.
— Там от отца одно слово! — всплеснула руками мать. — Вас же двое, взрослых-то. У тебя муж под боком, деньги есть. Надо делиться.
После фразы «надо делиться» внутри Оксаны будто что-то щёлкнуло. Сразу вспомнилось детство…
…Крохотная двушка без возможности уединиться. Родители работали с утра до ночи, поэтому Оксане пришлось стать няней на полставки. Она присматривала за своей младшей сестрой Машей, а Маша… У Маши был очень непростой характер.
Однажды одноклассник подарил Оксане коробку конфет на День Святого Валентина. Красивую, в форме сердечка, перевязанную лентой. Оксана хотела поставить её на полку, чтобы радовала глаз ещё какое-то время. Но стоило только Маше увидеть «трофей», как она тут же стала крутиться рядом. Ну а потом всё по накатанной: нытьё, слёзы, жалобы матери — и вот Оксане пришлось открыть конфеты, потому что «надо делиться».
— У вас всего должно быть поровну, — сказала тогда мать.
Но почему-то в этой уравниловке кто-то один всегда был «ровнее».
Да, конфеты они поделили, но Оксана даже не попробовала их. Потому что свою часть она есть в тот день не захотела, была не в том настроении, оставила на потом. А потом Маша добралась до них первее. Оксане достались только фантики.
Следующее воспоминание — компьютер. Один на двоих. Фактически делили поровну, да. Только вот Оксана должна была вставать пораньше и сидеть утром, потому что вечером его занимала Маша. При этом сестра буквально сидела на таймере и прогоняла Оксану, как только заканчивалось её время. Даже если та не успела доделать домашнюю работу. Всё ради чего? В основном, ради игр и видео.
А вот Оксане уже восемнадцать, она пошла учиться в институт и познакомилась там с будущим мужем. Он подарил ей духи на день рождения. После очередной ссоры с Машей флакон резко опустел.
— Ой, нашли, из-за чего ругаться. Ну и что, что вылила? Купят тебе ещё. На обиженных воду возят, — ответила мать после очередной жалобы, даже не оторвавшись от мытья посуды.
«Ты старше». «Ты должна быть умнее». «У нас в семье всё общее». Всё это Оксана заучила как мантру. Вот только звучало это так, будто она, как старшая, не имела права на «своё». Всё общее. Всё Маше.
Оксана выдохнула, когда стала жить вместе с мужем. Только тогда у неё появилось личное пространство. Сестра же тем временем тоже быстро выскочила замуж, да только долго это не продлилось.
Отношения Маши и её мужа, Игоря, были весьма… специфическими. Она привыкла, что мир крутится вокруг неё, и любое желание исполняется ещё до того, как она его озвучивает. К сожалению, Игорь был обычным человеком, а не телепатом, поэтому истерики стали нормой в их семье.
— Ты представляешь! Он в старой рубашке пошёл за сыном в садик! Что о нас теперь будут думать люди? — пожаловалась она как-то матери. — Я ему сто раз сказала: это только для дачи!
В другой раз она устроила скандал, потому что Игорь, будучи электриком по профессии, пошёл помочь соседке без разрешения жены. Соседке, между тем, было далеко за шестьдесят, но даже в ней Маша увидела угрозу. В первую очередь — её контролю и тотальной власти над мужем.
Тогда она заперла Игоря на ночь на балконе. Оксана, услышав об этом от матери, только устало вздохнула.
— Повезло ей, что он такой тихоня. Другой или полицию вызвал бы, или лицо бы ей разукрасил, — проворчала она.
Мать же не видела в этом ничего катастрофического. С её точки зрения это было не унижение, а что-то вроде забавной женской шалости.
Неудивительно, что в итоге Игорь ушёл от Маши. А после парочки истерик — и сыном интересоваться перестал, только алименты платил.
В целом Владик, как ни странно, рос нормальным мальчиком. Может, слегка нервным, но без королевских закидонов. Однако бабушка постоянно делала из него жертву и называла сиротой. А ещё — настаивала на том, что Владик должен дружить с двоюродным братом.
— Пусть хоть они общаются, раз вы с Машей не ладите, — говорила она Оксане.
Оксана была не против. До этой истории с планшетом.
Мать собиралась забрать внуков к себе на летние каникулы. Причём настаивала на этом именно она, а не Оксана или дети. В этой ситуации планшет становился вдвойне неудобным, ведь второй внук обязательно увидит его.
Однако Оксане было всё равно. Она не собиралась продолжать играть в уравниловку. Увы, люди не равны. У кого-то планшет, у кого-то огромный робот-динозавр, а у кого-то — приставка последнего поколения. С этим ничего не поделать.
— «Делиться» — это дать ненадолго поиграть на своём планшете, — сказала Оксана матери. — А не отдавать своё с концами. И не покупать всё в двойном размере, потому что кое-кто своими руками разрушил свою семью. Нет, мам, хочешь планшет для Владика — покупай сама. А если тебя это не устраивает, тогда Сашка это лето проведёт дома, с нами.
Ох и выслушала Оксана в тот день. Мать возмущалась, говорила, что дочь всех разобщает, что она эгоистка, что в третьем классе вообще таких игрушек у детей быть не должно… Словом, Оксана ещё и осталась виноватой.
Уже вечером, когда мать ушла, к Оксане подошёл муж.
— Может… отправим его без планшета? — предложил он. — Тогда и повода ругаться не будет.
Оксана поджала губы. Вот оно, опять. Пожертвуй собой ради чужого спокойствия.
— Предлагаешь ему идти моим путём? Я не хочу, чтобы мама снова повторяла своё воспитание с ним. Но раз ты настаиваешь… Давай-ка сами спросим у сына. Сашенька, подойди сюда, пожалуйста!
Сын прибежал весь в краске. Видимо, рисовал.
— Сашенька, — начала Оксана мягко, — как ты смотришь на то, чтобы поехать к бабушке без планшета?
У сына тут же задрожала нижняя губа. Он воспринял это как наказание.
— Нет! Почему? — не понимал он. — Я же так ждал его! Я хорошо учился!
Оксана вздохнула и посмотрела мужу в глаза. Мол, ты сам всё слышал. Женщина присела и обняла сына.
— Ну, тогда летом придётся остаться дома… — тихо сказала она Сашке.
— Почему? — спросил он уже спокойнее.
— Потому что, сынок, мне твоя психика дороже, — просто прямо и честно сказала Оксана. — Запомни: если кто-то хочет что-то отнять у тебя и присвоить себе, чтобы было «поровну», следует задуматься… А поровну ли?
Сашка удивлённо моргнул, но возражать не стал. Через минуту он уже сидел в своей комнате и продолжал рисовать. Муж же растерянно смотрел куда-то в стену, скрестив руки на груди. Ему были непонятны такие отношения.
— Знаешь… Если бы у меня тогда был выбор, я бы выбрала себя. Но я всегда должна была выбирать Машу. Всегда, — с застарелой болью в голосе сказала Оксана мужу. — У нашего сына, в отличие от меня, этот выбор есть.
Мужу было нечего сказать. Он и хотел бы возразить, но видел: полумеры и компромиссы тут уже не помогут.
…Лето прошло иначе, чем планировалось, но сын был счастлив. Вместо деревни и бабушки у них были поездки на велосипедах к речке, маленькие походы, экскурсии на выходных. Фотографии на набережной, мороженое в парке, поездки на пони…
Пожалел ли он о своём выборе? Оксана не спрашивала, но сердцем чувствовала, что нет. Планшет, к слову, частенько был при нём. Сын редко доставал его из рюкзака во время прогулок, просто держал при себе. Он воспринимал эту «дорогую игрушку» как свою личную заслугу, ведь он получил планшет за пятёрки в году.
У Маши всё было по-старому. Скандалы, жалобы, вечная роль самой бедной и несчастной, даже если вокруг полно других мам-одиночек. Мать поддерживала общение с Оксаной, хоть и нехотя. Владик, в отличие от своей матери, не выглядел на фотографиях обездоленным: может, его каникулы были скромными, зато бабушка буквально нянчилась с ним.
А что до Оксаны, то она наконец ощутила себя свободной от уравниловки. Но главное — она освободила от этого своего сына. «Общее — это хорошо. Но пусть он растёт с ощущением, что у него всегда будет что-то своё», — подумала она: «Как минимум, право выбора».
