– Тань, ну ты подумала? – Алексей отложил телефон и посмотрел на нее.
– О чем именно?
– Ты прекрасно знаешь о чем. – Он подошел сзади, положил ладони Тане на плечи. – Мы же семья. Настоящая семья. Разве тебе не хочется общего ребенка?
Настоящая семья. Татьяна мысленно усмехнулась. Ее десятилетняя Маша сидела в своей комнате, делая уроки. Дочь приняла Алексея спокойно, без детских истерик и ревности – просто потому, что тот особо не лез в ее жизнь. Не плохо и не хорошо. Никак. У самого Алексея где-то рос сын, о котором он вспоминал примерно раз в полгода, когда приходило сообщение от бывшей с просьбой о деньгах.
– Леш, я же объясняла уже.
– Что объясняла? Что боишься? Все боятся, Тань. А потом рожают – и счастливы.
Она отложила нож, вытерла руки полотенцем. За окном догорал закат, и кухня наполнилась теплым оранжевым светом – обманчиво уютным.
– Это не просто страх. У меня реальные проблемы со здоровьем. Ты же знаешь про щитовидку, про давление…
– У всех проблемы. И все как-то справляются.
Алексей сел за стол, закинув ногу на ногу. Красивый, уверенный, с этой своей непробиваемой убежденностью, что жизнь – штука простая, если не усложнять ее лишними размышлениями.
Татьяна помнила, как именно эта легкость привлекла ее поначалу. После развода, после четырех лет, когда она тянула все одна – работу, дом, Машу, вечные подсчеты до зарплаты – появился мужчина, который смотрел на мир без ее вечной тревоги. Казалось, рядом с ним можно выдохнуть.
Казалось.
– Леш, я не хочу оказаться одна, но уже с двумя детьми. – Она села напротив, пытаясь поймать его взгляд. – Понимаешь?
– Почему одна? Я же с тобой.
– А если все изменится?
Он поморщился.
– Ты вечно все драматизируешь.
Следующие недели превратились в затяжную осаду. Алексей не отступал. Он умел быть настойчивым. Обнимал ее по вечерам, говорил о маленьких ножках и первых словах, о том, как здорово будет гулять вчетвером по парку. Рисовал картинки будущего яркими, сочными мазками, начисто игнорируя все, что не вписывалось в эту идиллию.
А Татьяна лежала ночами без сна и считала.
Ипотека – восемнадцать тысяч в месяц. Еще минимум семь лет. Ее зарплата – сорок пять, и то если с премиями. Декретные – копейки. Машу нужно одевать, кормить, возить на английский. Через пару лет – репетиторы, подготовка к экзаменам.
И здоровье. Господи, здоровье. Последний визит к врачу закончился длинным списком анализов и препаратов. «Перед планированием беременности обязательно пролечитесь», – сказала врач. «Иначе рискуете и собой, и ребенком».
– Ты опять не спишь? – Алексей повернулся к ней в темноте.
– Думаю.
– О плохом, как обычно?
Он вздохнул – театрально, с присвистом.
– Тань, ну сколько можно? Решилась бы просто – и все само сложится. Всегда так бывает.
Само сложится. Его любимая мантра. Как будто жизнь – это пазл, детали которого волшебным образом находят друг друга, если достаточно сильно в это верить.
– Ничего само не складывается, Леш. Это только в сказках.
– Ты просто пессимистка.
Он повернулся на другой бок, и через минуту его дыхание стало ровным и глубоким. Заснул. А Татьяна продолжала смотреть в потолок, вспоминая, как возвращалась из роддома одна, потому что муж – тогда еще официальный – был слишком занят. Чем именно, она узнала позже…
…Ссоры пришли как-то незаметно. Вроде бы ничего не значащие, но все частые и злые.
– Я не понимаю, чего ты от меня хочешь! – Алексей ходил по кухне. – Я хочу ребенка. С тобой. Это что, преступление?
– Хотеть – не преступление. – Татьяна сидела за столом, сжимая пальцами виски. – Я прошу тебя понять мою ситуацию.
– Какую ситуацию? Какую? Что все женщины рожают, а ты особенная?
– У меня проблемы со здоровьем, Леш.
– У всех проблемы! – Он поставил чашку так резко, что кофе выплеснулся на стол коричневой лужей. – Моя мать троих родила и ничего, не жаловалась.
Татьяна промолчала. Спорить о чужих матерях – дело безнадежное.
– Хорошо, – она подняла голову. – Давай конкретно. Мне нужно пройти обследование. Полное. Подготовиться к беременности так, чтобы не угробить себя и ребенка. Ты можешь помочь?
– В смысле помочь?
– В прямом. Записаться к врачам, поехать со мной, разобраться в анализах.
Алексей смотрел на нее так, будто она попросила его станцевать балет.
– Это же твои врачи. Твое тело. Я-то тут при чем?
– При том, что ребенок будет общий. По идее.
– Но рожать же будешь ты. Я что, должен за тебя по больницам бегать?
Через несколько дней она вернулась к разговору. Спокойнее на этот раз, собраннее.
– Леш, я посчитала. Чтобы подготовиться к беременности нормально, мне нужно около ста тысяч. Анализы, лечение, витамины, препараты. Без этого врач не рекомендует даже пробовать.
Он оторвался от телевизора. На экране что-то взрывалось – очередной боевик.
– Сколько?
– Сто тысяч. Примерно. Может, чуть меньше.
– Ты серьезно сейчас?
– Абсолютно.
Алексей рассмеялся – коротко, зло.
– То есть ты хочешь, чтобы я выложил сто штук на твои болячки?
– На подготовку к рождению нашего общего ребенка. Которого ты так хочешь.
– Это твои проблемы, Тань. Твое здоровье. При чем тут я?
Она смотрела на него – на этого красивого, уверенного мужчину. И Алексей только что произнес именно те слова, которых она боялась. И одновременно ждала. Потому что где-то внутри знала.
– То есть если я забеременею и у меня будут осложнения – это тоже будут мои проблемы?
– Ну ты загнула. – Он мотнул головой. – Это разные вещи.
– Как это разные, Леш? Объясни мне.
– Ну… лечиться – это одно. А беременность – другое.
– А ребенок заболеет – тоже другое? А я в декрете без денег останусь – тоже другое? Мне потом на каждую мелочь у тебя деньги вымаливать?
Алексей вскочил с дивана, и его лицо потемнело от злости.
– Ты специально все усложняешь! Специально ищешь причины отказаться! Признай уже – ты просто не хочешь от меня ребенка!
– Я хочу понимать, что не останусь одна со всем этим.
– Да какое «одна»? Я же тут! Живу с тобой!
– Жить и помогать – разные вещи.
– Ты меня достала своими условиями! – Он схватил пульт, выключил телевизор. – Вечно у тебя все не так! Всегда какие-то «но»!
– Мое «но» – это мое здоровье и безопасность моего ребенка.
– Нашего! – рявкнул он. – Нашего ребенка!
– Которого ты не готов содержать даже на этапе планирования.
Они замерли по разные стороны комнаты. Между ними – журнальный столик, два метра ковра и пропасть непонимания.
– Знаешь что, – Алексей заговорил тихо, и это было хуже крика, – если ты не хочешь нормальную семью, зачем вообще жить вместе? Зачем все это?
Татьяна медленно выдохнула. Вот оно. Ультиматум.
– То есть я должна родить, чтобы ты остался?
– Я хочу семью, Тань. Настоящую.
– А та, что есть – ненастоящая? Моя дочь – ненастоящая?
Он поморщился.
– Ты все перекручиваешь.
– Нет. Я просто наконец слышу, что ты говоришь на самом деле.
Она встала, прошла мимо него на кухню. Налила воды.
– Тань, ну хватит уже! – Он появился в дверном проеме. – Давай как нормальные люди все решим.
– Мы решаем. Я предложила тебе конкретную вещь – оплати подготовку к беременности, если тебе так важен этот ребенок. Ты отказался.
– Потому что это бред! Сто тысяч на анализы!
– Это не бред. Это медицина. И это показывает, насколько серьезно ты относишься к тому, чего требуешь.
Алексей молчал секунду, две, три. А потом его лицо исказилось – гримаса, которую Татьяна видела впервые за весь год.
– Знаешь что? Мне это надоело. Вот это все. – Он обвел рукой кухню, коридор, невидимую Машу за стеной. – Ты хочешь жить одна – живи. Я ухожу.
И ушел. Правда ушел. Собрал сумку за пятнадцать минут, пока Татьяна сидела на кухне с нетронутым стаканом воды. Не сказал «до свидания». Не попытался поговорить еще раз. Просто захлопнул дверь – и все.
Тишина навалилась сразу, как тяжелое одеяло. Маша выглянула из своей комнаты.
– Мам? А где дядя Леша?
– Уехал.
– Надолго?
Татьяна посмотрела на дочь – на ее спокойное, немного сонное личико, на растрепанный хвостик, на испачканные фломастерами пальцы.
– Навсегда, кажется.
Маша кивнула. Без особых эмоций. Как будто речь шла о соседе, который переехал в другой район.
– Ладно. Мам, а можно мне яблоко?
…Дни потекли своим чередом. Алексей не звонил, не писал, растворился в пространстве, будто его и не было никогда. Татьяна ловила себя на том, что ждет – не его возвращения, нет. Ждет хоть какого-то знака, что год совместной жизни что-то значил.
Знаков не было.
Зато был покой. Странный, непривычный покой, который постепенно заполнял квартиру, вытесняя тревогу и напряжение. Больше никто не требовал решений. Никто не спрашивал «ты подумала?» с этой вкрадчивой настойчивостью. Никто не морщился от ее страхов и не называл их драмой.
Татьяна вставала по утрам, будила Машу, готовила завтраки, ехала на работу, забирала дочь из школы, проверяла уроки, читала перед сном. Обычная жизнь. Скучная, размеренная, предсказуемая.
Месяц прошел, потом второй. Татьяна записалась к врачу – на те самые анализы, о которых говорила Алексею. Оплатила сама, из отложенных денег. Начала лечение. Не ради будущего ребенка – ради себя.
По вечерам, когда Маша засыпала, она иногда садилась на кухне с чаем и думала. О том, что простое женское счастье – надежный мужчина рядом, полная семья, ощущение защищенности – возможно, ей недоступны. Возможно, это из тех вещей, которые одним даются легко, а другим не даются совсем.
Эти мысли приходили поздно вечером, в темноте, когда усталость сметала защитные барьеры. Татьяна просто признавала: да, больно. Да, одиноко. Да, хотелось бы иначе, но, получилось как получилось…
…А через год Татьяна встретила Николая. Как награду. Добрый и заботливый, он просто окутывал ее нежностью и любовью. Подружился с Машей, которая в свою очередь, потянулась к нему…
И Татьяна хотела опять с головой окунуться в эти чувства. Как в прошлый раз. Но внутри все сжималось от страха, а вдруг все снова рухнет?
Но Николай не давил, не ставил условий. Он просто был рядом. И Татьяна почти сдалась. Она наконец-то позволила себе расслабиться и быть счастливой. Первый раз с уверенностью, что все будет хорошо. Теперь это действительно ее мужчина…
