Три года после смерти мужа Анна Петровна воевала с тишиной в собственной квартире. Воевала изо всех сил.
Включала телевизор так громко, что дребезжали стаканы в буфете.
Часами говорила по телефону с дальними родственниками, которые не знали, как от нее отделаться.
А еще пекла пироги!
Тесто Анна Петровна месила так яростно, словно вымещала на нем всю свою боль, тоску и внезапное одиночество.
Горячие, дымящиеся пироги несчастная женщина разносила соседям, чтобы услышать от них хоть одно слово благодарности, которое заглушило бы безысходность и щемящую тоску внутри.
– Анечка, ты бы отдохнула, – вздыхала соседка Мария Ивановна, принимая очередной яблочный пирог, – смотри: у тебя руки распухли.
***
Дочь Леночка звонила каждый день.
– Мам, может, приедешь к нам на недельку? Внучки скучают. Знаешь, как они обрадуются!
И Анна Петровна ехала.
Однако в шумной трехкомнатной квартире, где вечно спорили из-за пульта, почти постоянно гудела стиральная машина и кричали дети, Анна Петровна чувствовала себя еще более одинокой.
Она была гостьей, лишней деталью в чужом, хорошо отлаженном мире.
Ее пытались накормить, развлечь, но эта чрезмерная забота сильно походила на яркое платье, надетое не к месту: в нем было ужасно неловко и фальшиво.
Каждый раз Анна Петровна раньше срока возвращалась от дочери домой, где на нее с новой силой набрасывалась та же самая тишина, только теперь отягощенная чувством вины и ненужности.
***
Все изменилось в один день.
Анна Петровна вдруг почувствовала, что устала бороться. Устала от шума, от чужих голосов, от необходимости что-то говорить и отвечать.
В одно прекрасное утро она не включила телевизор.
Села в кресло у окна, обняв колени, и провалилась в тишину, словно в омут.
И вдруг услышала, как за стеной тикают старинные ходики, доставшиеся ей от бабушки.
Как где-то во дворе каркает ворона.
Как гремит трамвай на соседней улице.
А еще услышала свое дыхание…
И впервые за долгое время не почувствовала страха. Наоборот: она почувствовала саму себя. Живую. Реальную. Ощутила свою шестидесятилетнюю спину, ноющую в пояснице, свои руки с тонкими венами и свою жизнь, которая несмотря ни на что продолжалась здесь и сейчас, в этой самой комнате, в этой самой тишине.
***
С тех пор каждое ее утро начинается с ритуала.
Не спеша она надевает старый, но уютный халат в мелкий цветочек и идет на кухню.
Здесь все на своих местах. Чистая, выцветшая клеенка на столе. Рядом с ней сахарница и чашка с тонким ободком, ее любимая, единственная уцелевшая из сервиза.
На стене – полочки с банками круп и специй. Ничего лишнего. Никаких коробок с хламом «на всякий случай», никаких сломанных стульев в углу.
Недавно Анна Петровна устроила в квартире настоящую революцию. Выбросила все, что не использовала больше года, все, что было сломано или просто не радовало глаз.
И квартира будто ожила. В ней стало не только легче передвигаться, но и дышать.
… Анна Петровна ставит чайник. Пока вода закипает, достает из холодильника лимон и отрезает тонкий ломтик.
Аромат свежего чая с лимоном стал для нее запахом утра, запахом спокойствия.
Радио на кухне тихонько наигрывает старую мелодию.
Оно – ее собеседник, который не задает вопросов и не требует ответов.
С чашкой в руках она подходит к окну. За стеклом просыпается мир. Вот бежит взъерошенный мальчишка. Он спешит в школу. Куда-то идет соседка Марья Ивановна и гордо несет свое вечно недовольное лицо.
Анна Петровна чуть заметно улыбается.
Совсем недавно она мучилась, страдала, переживала, что о ней скажут люди. А сейчас это ее не волнует. Ей все равно.
Она носит старенький, любимый халат и не боится, что кто-то неожиданно зайдет в гости.
Ее полы скрипят. Но она находит в этом особое очарование, напоминающее о детстве в деревенском доме.
Она не красит волосы, которые давно поседели, потому что ей нравится их цвет. Он похож на иней…
Независимость от чужого мнения стала ее личным триумфом.
***
Допив чай, Анна Петровна отправляется на балкон, который превратила в оранжерею. Здесь, на полках, стоят десятки горшочков с самыми разными комнатными растениями.
Анна Петровна бережно приподнимает один из них.
– Ну что, мой хороший, – шепчет она, касаясь нежного листочка, – подрос маленько?
Она возится с цветами не для дочери, которая приезжает раз в месяц с гостинцами и тревожным вопросом:
– Мам, тебе ничего не нужно?
Не для соседей, которые давно устали от ее когда-то назойливого внимания.
Она делает это исключительно для себя.
Анна Петровна вдыхает окружающий мир полной грудью и чувствует, что она в этом мире не просто существует, она в нем живет!
От ее рук и заботы зависят хрупкие жизни ее зеленых питомцев!
Это чувство нужности, простое и незамысловатое, наполняет ее будни радостью и смыслом.
И не только оно.
Прибраться в квартире, полить цветы, почитать перед сном несколько любимых стихотворений Есенина – из этих маленьких, но очень важных дел складывается ее день, ее внутренний ритм, ее счастье.
***
Раздался телефонный звонок. На экране высветилось имя дочери: «Леночка».
– Алло, мамочка, привет! Ты как? – зазвучал в трубке знакомый, всегда чем-то озабоченный голос.
– Привет, милая. Все хорошо, – спокойно ответила Анна Петровна, – ничего не болит, настроение отличное.
– Слушай, я тут подумала… может, ты к нам переедешь? Мы комнату подготовим, девчонки будут рады. А то ты там совсем одна…
Анна Петровна посмотрела на свои цветы, на тикающие ходики, на любимую чашку, и представила шумную квартиру дочери, вечную суету, необходимость подстраиваться под чужой распорядок дня.
И четко поняла, что не хочет никуда ехать. Ни за что на свете.
– Солнышко, спасибо тебе за заботу, – сказала она мягко, но твердо. – Но я здесь не одна. У меня здесь есть порядок, есть тишина, есть мои дела. Я здесь нужна. Себе нужна, понимаешь?
На том конце провода повисла пауза. Дочь, видимо, ожидала слез, согласия, чего угодно, но не этого спокойного достоинства.
– Ну… если ты уверена, мам.
– Уверена, Леночка. Абсолютно.
Анна Петровна положила трубку.
В комнате снова воцарилась тишина. Только теперь у Анны Петровны не было никакого страха.
Она обрела реальные опоры, на которых теперь крепко держится ее жизнь: уютный дом, согласие с собой, свободу от чужих мнений и тихую радость от простых дел.
Ее мир наполнен не пустотой, а глубоким, ровным теплом, от которого просто хочется жить…
