— Лена, милая, ты только не переживай, мы тут порядочек навели, пока тебя не было.
Голос Галины встретил меня на лестничной площадке, едва я переступила порог подъезда. В руках — чемодан с документами после недельной командировки, а в голове — единственная мысль: скорее домой, к тишине.
Но дверь моей квартиры была распахнута настежь, и оттуда доносились чужие голоса, стук посуды и какой-то детский плач.
У порога стояли три пары обуви, определенно не моих.
Войдя внутрь, я споткнулась о большую спортивную сумку, которой здесь точно не было неделю назад. Из кухни, размахивая моей любимой деревянной лопаткой, выплыла золовка Галина.
— Чего встала как вкопанная? Проходи, гостей встречай! Юлька приехала с детьми, они тут дня три будут жить. А что — квартира большая, всем хватит места.
За её спиной я увидела переставленную мебель: мой письменный стол был сдвинут к стене, а на его месте стояла раскладушка с детским бельем.
— Галина, я никого не приглашала, — проговорила я, чувствуя, как внутри всё холодеет.
— Да ладно тебе! — махнула она рукой. — Семья как-никак. Тем более после Вовки мы тебе вроде как родные люди. Не на улице же им ночевать.
Из комнаты выбежала двоюродная сестра Юлия с каким-то моим свитером в руках.
— О, Ленка приехала! А мы тут вещи разбирали. У тебя столько всего лежит без дела, жалко пропадает. Этот свитер, например, тебе же не впору уже, а мне как раз подойдет.
Я молча отобрала у неё свитер. Шерстяной, мягкий, который муж подарил на последний день рождения. Единственная вещь, которая ещё пахла им.
— Юль, это не твоё.
— Да не жадничай ты! — вмешалась Галина. — Вон сколько у тебя шмоток в шкафу. Поделись с родными.
Я прошла в спальню и обомлела. Мой шкаф был распахнут, вещи перерыты, а на кровати лежали стопки моей одежды, явно приготовленные для раздела.
— Что здесь происходит? — спросила я, уже не в силах сдерживаться.
— Да ты что, в самом деле! — возмутилась Галина. — Мы же не чужие люди. Тем более я как старшая в семье после Вовки за тебя отвечаю теперь.
Отвечает. За меня. Женщину тридцати пяти лет с высшим образованием и собственной квартирой.
— Никто за меня не отвечает, — сказала я тихо, но твердо.
— Да что ты себе возомнила?! — вскипела Галина. — Думаешь, раз квартира твоя, можешь родню на порог не пускать? А кто тебе помогал, когда Вовка умер? Кто на похоронах все организовывал?
Это была ложь, и мы обе это знали. На похоронах мужа она появилась на полчаса, зато потом три месяца названивала с просьбами одолжить денег.
Но сейчас в её голосе звучала такая искренняя обида, что я почти поверила.
А что, если я действительно неправа? Что, если это я слишком чёрствая, слишком эгоистичная? Ведь они семья Володи. Единственная связь с ним, которая у меня осталась.
— Ладно, — вздохнула я. — Но только на два дня. И никаких перестановок больше.
Галина победно улыбнулась.
Прошла неделя, а мои «гости» и не собирались уезжать. Более того, к ним присоединился ещё и сын Галины с женой.
Моя квартира превратилась в коммуналку. В ванной висело чужое бельё, в холодильнике лежали продукты, которые я не покупала, а на кухне постоянно что-то варилось, жарилось и пахло.
— Лен, а ты не могла бы в магазин сходить? — обратилась ко мне Юлия, развалившись на моём диване. — Молока нужно, хлеба. А то дети голодные.
Я работала допоздна, приходила усталая, а меня встречали списком покупок и просьбами что-то приготовить.
— У вас руки есть, — сказала я. — Сами сходите.
— Ну ты даёшь! — фыркнула Юлия. — Мы гости как-никак.
— Гости не живут неделями, — ответила я.
— А родня живет, — встряла Галина. — Или ты нас за родню не считаешь?
И снова этот укоризненный тон, эта игра на чувстве вины. Как будто я должна им что-то за то, что была замужем за Володей.
Вечером, оставшись наконец одна на кухне, я попыталась заварить себе чай. Открыла шкафчик — там лежала чужая коробка печенья. Открыла ящик с ложками — там были какие-то детские пластиковые вилки.
Где моя жизнь? Куда делось всё, что делало эту квартиру домом?
— Что, хозяйничаешь? — подошла Галина и без спроса включила чайник. — Ты не переживай, мы скоро уедем. Как только Юлька работу найдет.
— Какую работу?
— Ну, она же сюда переехать хочет. К тебе. Вместе веселее будет, и детям хорошо. А я буду наведываться, помогать.
У меня перехватило дыхание.
— То есть как это — переехать ко мне?
— А что тут непонятного? — пожала плечами Галина. — У тебя места много, а она одна с детьми мается. Вот и решили — пусть живет здесь. Ты ведь не против?
Против. Я была категорически против. Но как это сказать, не выглядя чудовищем?
— Я не готова к соседству, — попыталась объяснить я.
— Да ладно тебе! — махнула рукой Галина. — Привыкнешь. Зато не будешь одна-одинешенька киснуть. А то совсем замкнулась после Вовки.
И тут до меня дошло. Они не спрашивали разрешения. Они ставили меня перед фактом. Более того — они уже всё решили за меня.
— А если я скажу нет?
Галина посмотрела на меня с удивлением, как на человека, который вдруг заговорил на иностранном языке.
— С чего бы ты сказала нет? Мы же семья.
На следующий день я вернулась с работы и застала дома настоящее собрание. За моим столом сидели не только Галина с Юлией, но и ещё двое незнакомых мне людей.
— А вот и Ленка! — радостно воскликнула Галина. — Знакомься, это мои соседи по даче. Они тоже в город перебираться хотят, вот мы думаем — может, они пока у тебя поживут? Ты же добрая.
Я молча поставила сумку и посмотрела на эту компанию. На своём столе лежали какие-то бумаги, а Юлия что-то записывала в блокнот.
— Что это? — спросила я.
— Да так, план составляем, — небрежно ответила Галина. — Кто где будет спать, как расходы делить. Ты не переживай, мы всё организуем.
— Без меня. Обо мне. В моей квартире.
— Ну а как ещё? — искренне удивилась она. — Ты же на работе пропадаешь, некогда тебе такими вопросами заниматься.
Я взяла блокнот Юлии и прочитала. Там был расписан план «оптимизации пространства»: моя спальня делилась пополам ширмой, в гостиной ставились две раскладушки, а мой рабочий стол предполагалось вынести на балкон.
— Вы с ума сошли, — проговорила я тихо.
— Да что ты такое говоришь! — возмутилась Галина. — Мы же для тебя стараемся! Одной жить — это не жизнь. А так хоть люди будут рядом.
— Я не просила.
— Не всё в жизни нужно просить, — назидательно произнесла она. — Иногда близкие люди лучше знают, что человеку нужно.
Близкие люди. Которые два года назад появились в моей жизни только потому, что я была замужем за их родственником. Которые ни разу не интересовались, как я живу, что чувствую, чего хочу.
И тут я поняла, что устала. Устала оправдываться, устала быть виноватой, устала доказывать право на собственную жизнь.
— Собирайтесь, — сказала я спокойно. — Все. Сегодня.
— Что? — не поняла Галина.
— Собирайте вещи и уезжайте. Сегодня же.
— Да ты что, Ленка! — всполошилась Юлия. — Как это — уезжать? У нас же планы, мы же договорились!
— Вы договорились. Без меня.
— Но мы же семья! — почти закричала Галина. — Ты не можешь нас выгонять!
— Могу. И делаю это.
Галина поднялась со стула, её лицо исказилось от злости.
— Да кто ты такая после этого? — прошипела она. — Думаешь, раз Вовка на тебе женился, ты нам что-то должна? Да он и без тебя бы прекрасно жил!
Её слова били, как пощёчины. Но странное дело — боли я не чувствовала. Только облегчение от того, что маски наконец сброшены.
— Может быть, — согласилась я. — Но он женился на мне. А не на вас.
— Мы его родня! — кричала Галина. — А ты кто? Никто! Случайный человек!
— Случайный человек, у которого есть ключи от этой квартиры, — спокойно ответила я. — А у вас нет.
Через час они уехали. Галина хлопала дверью и бросала проклятия, Юлия плакала и просила «ещё один шанс», дети капризничали и не понимали, что происходит.
А я стояла у окна и смотрела, как они загружают вещи в такси.
Моя квартира снова была пуста. И тиха.
Я прошла по комнатам, расставляя мебель на места, и впервые за долгое время почувствовала, что дышу свободно.
На кухонном столе лежала фотография Володи в рамке — единственное, что оставила Галина. Наверное, в отместку.
Я взяла фотографию и долго смотрела на лицо мужа. Что бы он сказал? Осудил бы меня за жестокость? Или понял бы, что иногда нужно выбирать между семьей и собственным достоинством?
Телефон зазвонил. Галина.
Я посмотрела на экран и нажала «сбросить вызов».
Потом заблокировала номер.
И ещё десять номеров всех остальных родственников мужа, которые наверняка уже получили подробный рассказ о том, какая я «неблагодарная».
Вечером я заварила чай в своей любимой кружке, села в кресло и включила телевизор.
В квартире было тихо. Очень тихо.
И я поняла, что больше не боюсь одиночества. Потому что есть одиночество от отсутствия людей. А есть одиночество среди людей, которые не видят в тебе человека.
И второе — намного страшнее.
Утром я проснулась в своей кровати, в своей квартире, в своей тишине.
И впервые за два года после смерти мужа подумала, что жизнь, возможно, только начинается.
