Субботнее утро. У Елены запланирован визит к маме. Нельзя сказать, что она ждала этого с радостью — скорее, это было обязательство, давно вошедшее в привычку. Как поход к стоматологу: нужно, но не очень хочется.
Её сын Кирилл сидел за компьютером, увлечённо играя в какой-то шутер. В четырнадцать лет общение с бабушкой редко входит в список любимых занятий.
— Кирилл, может, поедешь со мной? — предложила Елена, застёгивая куртку.
— Мам, ну зачем? Она же опять будет на меня ворчать. Что я худой, бледный, что из телефона не вылезаю. Я лучше дома посижу.
Елена не стала спорить. Она прекрасно понимала сына. Наталья Васильевна умела испортить настроение на пустом месте, а уж внука она критиковала с особым удовольствием.
— Хорошо, оставайся. Только не забудь нормально поесть. В холодильнике суп есть.
— О’кей, мам. Передавай бабушке привет.
Дорога до маминого района на машине занимала около получаса. Елена ехала и мысленно готовилась к предстоящим двум часам. Стандартный сценарий: жалобы на плохое самочувствие, претензии к дочери, сравнения с другими, «более заботливыми» детьми.
Эти визиты выматывали её сильнее, чем рабочие будни. Елена работала менеджером в крупной обувной компании и привыкла к стрессу и конфликтам. Но два часа в родительской квартире оставляли её опустошённой.
Наталья Васильевна жила в старой пятиэтажке на третьем этаже. Двухкомнатная квартира, одна из комнат превратилась в склад ненужных вещей. Её мама была из тех людей, которые ничего не выбрасывают, — «а вдруг пригодится».
— О, наконец-то явилась! — встретила её мама на пороге. — Целый месяц тебя не было. Я уж думала, дорогу забыла.
— Привет, мам. Три недели прошло, не месяц.
— А какая разница? Хорошо, что хоть живая.
Елена прошла в прихожую, сняла куртку. В квартире пахло лекарствами и застоявшимся воздухом. Окна мама открывала очень редко, боясь сквозняков.
— Как себя чувствуешь? — спросила Елена, направляясь на кухню.
— Да какое у меня может быть самочувствие в мои годы? Суставы болят, спина не разгибается, таблетки не помогают. Врачи одно говорят, а толку никакого.
Это была привычная, избитая песня.
Наталья Васильевна была профессиональной больной — она наслаждалась своими недугами. В её арсенале было несколько хронических диагнозов, которые она обсуждала годами.
Елена поставила чайник, достала из сумки пирожные — мама очень любила сладкое, хотя ей это было противопоказано.
— Тут на моём участке новый врач появился, — продолжала Наталья Васильевна. — Молодой, энергичный. Он мне и рассказал про один новый центр.
— Что за центр?
— Медицинский. «Возрождение» называется. Там китайские специалисты работают, современное оборудование. Говорят, любые болезни лечат.
Елена напряглась. Её мама всегда легко велась на всевозможные «чудо-методы» — то к народным целителям ездила, то травы заваривала по советам из интернета.
— И что тебе там предложили?
— Полный курс! Иглоукалывание, особые массажи, лечебные ванны с травами. Плюс специальное диетическое питание, очищение организма. Две недели в центре, под круглосуточным наблюдением врачей.
— Ого, наверное, это очень дорого?
— Разве здоровье бывает дешёвым? Главное — результат. Мне там показывали фотографии людей до и после лечения. Просто не узнать!
Елена молча заваривала чай. Она знала маму: если та во что-то верила, переубедить было невозможно. Особенно, если речь шла о её здоровье и «уникальных методах».
— Ты же понимаешь, — продолжала Наталья Васильевна, — в моём возрасте каждый день на счету. Если упустишь момент — потом будет поздно.
— А что говорят врачи? Обычные врачи, в поликлинике?
— Да что они понимают! Всё по старинке — таблетки да уколы. А тут комплексный подход, восточная медицина. Китайцы же тысячи лет людей лечат.
Елена села за стол, налила чай в чашки. Мама была возбуждена, её глаза блестели. Такой энергичной Елена не видела её уже очень давно.
— Мам, а сколько это стоит?
— Триста пятьдесят тысяч гривен базовый курс. Плюс проживание, питание, дополнительные процедуры. В итоге чуть больше полумиллиона.
Елена поперхнулась.
— Полмиллиона гривен?
— Ну и что? На машины люди тратят гораздо больше. А тут здоровье, это самое важное.
— Мам, у тебя таких денег нет.
— А я и не собиралась сразу платить. Там очень хороший менеджер, всё объяснил. Можно оформить кредит. Банк прямо в центре находится, всё быстро.
Елена почувствовала, как внутри неё поднимается паника.
— Ты взяла кредит?
— Конечно! А что, всю жизнь болеть? Мне объяснили, что здоровье — это инвестиция. Потратишься сейчас, зато потом годы проживёшь без мучений и трат на таблетки.
— И сколько платить в месяц?
— Девять тысяч на пять лет. Нормально.
«Нормально!» Елена с трудом сдержалась, чтобы не закричать. При пенсии в четырнадцать тысяч гривен платить девять — это было безумием.
— И как ты собираешься его выплачивать?
Наталья Васильевна пожала плечами:
— Как-нибудь справлюсь. Детки помогут.
«Детки!» У мамы была одна дочь — сама Елена. И помогать ей приходилось постоянно — то лекарства купить, то к врачу отвезти, то с документами разобраться.
— Мам, а как лечение прошло? Помогло?
— Ну… не сразу же эффект виден. Врач говорил, что результат будет накапливаться. Может, через полгода почувствую разницу. Организм перестраивается.
— То есть ты потратила полмиллиона, а результата пока нет?
— Елена, не говори так! Это же серьёзное лечение, научный подход. Просто организм очищается постепенно.
Мама начинала злиться. Елена знала эту интонацию — сейчас начнутся обвинения в чёрствости и непонимании.
— А в центре тебе как? Понравилось?
— Конечно! Красота там такая — номера как в дорогом отеле, питание качественное, процедуры каждый день. Персонал очень вежливый, внимательный.
— И много там народу лечилось?
— Полно! В основном пенсионеры, конечно. Но были и помоложе. Одна женщина из Львова приехала, у неё онкология была. Говорит, что в обычных больницах ей уже ничем помочь не могли.
Елена слушала и понимала: маму просто развели. Классическая схема — красивый центр, вежливые врачи, рассказы о чудесных исцелениях. А в итоге — полмиллиона долга и никакого результата.
— А боли хотя бы уменьшились? В суставах?
Наталья Васильевна помолчала.
— Не совсем… Но врач предупреждал, что сначала может быть обострение. Организм привыкает к новому состоянию.
— Прошло уже достаточно времени, а обострение всё продолжается?
— Елена, ну зачем ты так говоришь? Думаешь, я глупая? Сама не понимаю, что с моим здоровьем?
— Понимаешь, мам. Но понимать и признать — это разные вещи.
— Что ты имеешь в виду?
Елена поставила чашку на стол, посмотрела на маму.
— Тебя обманули. Это классическая схема. Пенсионеров заманивают в дорогие центры, обещают исцеление, впаривают кредиты. А потом ты остаёшься с долгами.
— Как ты можешь! — вспыхнула Наталья Васильевна. — Это серьёзная клиника! У них есть лицензии, сертификаты!
— У всех мошенников есть красивые бумажки.
— Ты просто завидуешь! Завидуешь, что я потратила деньги на себя!
Елена рассмеялась — устало и горько.
— Завидую? Тому, что ты влезла в долги на полмиллиона?
— Завидуешь, что я не сижу сложа руки! Не жалуюсь, а действую!
— Действуешь… А кто будет платить?
Тут повисла долгая пауза. Наталья Васильевна отвернулась к окну.
— Справимся как-нибудь.
— Справимся?
— У меня есть дочь. Дети должны родителям помогать.
Вот оно. Всё встало на свои места. Мама изначально рассчитывала, что долг будет выплачивать Елена.
— Мам, это твой кредит. Ты его брала.
— Ой, не начинай! — Наталья Васильевна резко развернулась к дочери. — Все дети помогают своим матерям! У Зинки из третьего подъезда сын купил машину, ремонт оплатил. У Лены дочка из Варшавы каждый месяц тридцать тысяч присылает!
— И что с того?
— А то, что ты одна такая! Чёрствая, бессердечная! Ни копейки не даёшь, раз в месяц заглянешь — и всё!
— Я тебе каждый месяц покупаю продукты, оплачиваю лекарства, вожу к врачам.
— Подумаешь! А сын Зинки, моей одноклассницы, купил матери квартиру в Италии! Трёхкомнатную!
— У Зинкиного сына международный бизнес. У меня зарплата сорок пять тысяч, я одна воспитываю сына.
— А чей сын? Не мой ли внук? Я его тоже воспитывала!
— Воспитывала? — Елена почувствовала, как внутри что-то переворачивается. — Ты его видишь раз в месяц и только критикуешь.
— Потому что ты его неправильно растишь! Я бы воспитала лучше, да ты не даёшь!
— Как не даю? Ты сама отказываешься с ним сидеть, когда я прошу.
— У меня здоровье плохое! Не могу за ребёнком бегать!
— Зато кредиты брать можешь.
— Елена! — Наталья Васильевна стукнула кулаком по столу. — Кто тебя такой бессердечной вырастил?
Эта фраза прозвучала как пощёчина. Елена медленно поднялась со стула.
— Ты спрашиваешь, кто меня воспитал?
— Да, спрашиваю! Где твоя благодарность? Где твоё уважение к матери?
— Хочешь, я расскажу, кто меня воспитал? — Воспитала меня жизнь. Потому что ты была слишком занята собой.
— Что ты несёшь?
— Помнишь, сколько мне было, когда я в первый раз пошла работать?
— При чём тут работа?
— Четырнадцать лет, мам. Четырнадцать. Кассиром в продуктовом магазине. После школы и в выходные.
— Ну и что? Подрабатывала…
— На что? На карманные расходы? — Елена развернулась к матери. — Или потому что дома было нечего есть?
Наталья Васильевна поджала губы, отвернулась.
— Было трудно тогда. Девяностые годы, кризис, зарплаты задерживали…
— Трудно. Помню, как я домой приносила свою зарплату. Триста гривен в месяц — для четырнадцатилетней девочки неплохие деньги были. И ты их сразу забирала. На еду, на коммуналку. А мне говорила: «Что, матери помочь жалко?»
— Семья должна друг другу помогать…
— Семья, да. А я что была — дочь или добытчик?
— Елена, зачем ты это всё ворошишь? Давно было…
— Не так уж давно. Помнишь зиму девяносто седьмого года? Мне было пятнадцать. Мои сапоги развалились — подошва отклеилась. Я тебя просила новые купить.
Мама молчала.
— А ты что ответила? «Денег нет, сама зарабатывай». И я зарабатывала. Два месяца копила на сапоги. Ходила в школу в рваных ботинках, ноги промокали. Одноклассники смеялись.
— У меня правда не было денег…
— Не было? А новое пальто себе откуда взялось? Красивое такое, дорогое. Помнишь? Ты как раз в ту зиму его купила.
— Моё старое совсем износилось…
— А мои ноги мёрзли. В шестнадцать лет я сама себе купила зимнюю куртку. На деньги, заработанные после школы. Сама приносила продукты в дом, потому что у тебя «денег не было». Сама платила за квартиру, когда ты «забывала».
— Я одна тебя растила! Отца не было!
— Не растила ты меня, мам. Я сама себя растила. И тебя кормила заодно.
Наталья Васильевна побледнела, сжала руки в кулаки.
— Как ты можешь так говорить! Я мать!
— Ты родила меня, это да. А воспитывала жизнь. Чужие люди. В четырнадцать лет тётя Галя из магазина научила меня считать деньги. В пятнадцать — соседка Мария Ивановна показала, как суп варить, потому что дома было голодно. В шестнадцать — учительница литературы объяснила, что такое человеческое достоинство.
— Перестань!
— А ты что делала? Лежала на диване, телевизор смотрела. Жаловалась, что денег нет, работа плохая, жизнь не удалась, мужика нормального не найти. И требовала от четырнадцатилетней дочери решить твои проблемы.
— Было тяжело…
— Мне тоже было тяжело! Но я справлялась. А ты перекладывала на ребёнка то, что сама должна была нести.
Елена вернулась к столу, села напротив мамы.
— Знаешь, почему я в восемнадцать лет сбежала из дома? В другой город, в общежитие?
— Учиться поехала…
— Сбежала, мам. От тебя. Потому что устала быть взрослой в детском возрасте. Устала работать на двух работах, чтобы прокормить нас обеих. Устала слышать твоё вечное «денег нет» и «сама справляйся».
— Как ты можешь!
— А как ещё? Думаешь, мне было легко? Восемнадцать лет, чужой город, ни денег, ни связей. Но даже там, в общаге, за триста километров от дома, мне было легче, чем с тобой.
Наталья Васильевна заплакала. Тихо, без всхлипов.
— Я старалась как могла…
— Старалась? Ты думала только о себе. Как и сейчас. Взяла кредит на полмиллиона, не посоветовавшись ни с кем. Потратила на сомнительные процедуры. А теперь хочешь, чтобы я расплачивалась за твою глупость.
— Это не глупость! Это забота о здоровье!
— Которая не дала результата. Суставы болят, как болели. Только теперь ещё и долг висит на пять лет.
— Елена, я же мать! Ты не можешь меня просто бросить!
Дочь посмотрела на маму долгим взглядом.
— Я тебя не брошу, мам. Если ты серьёзно заболеешь, если не будет крыши над головой — я помогу. Но платить за твои необдуманные поступки я не собираюсь.
— А кто тогда будет платить?
— Ты. Ты брала кредит, ты его и плати.
— У меня таких денег нет! У меня только пенсия!
— Тогда надо было думать раньше, до того как подписывать бумаги.
Елена встала, надела куртку.
— Мне сорок два года, мам. Я уже давно не ребёнок. У меня своя жизнь, свой сын, которого я воспитываю одна, между прочим. И я не повторю твоих ошибок — не буду тратить деньги, которых у меня нет, а потом требовать от других за это платить.
— Куда ты?
— Домой. К сыну.
— Елена, подожди…
Дочь остановилась у двери.
— Что, мам?
— Неужели ты меня совсем не любишь?
Елена почувствовала, как сжимается горло. Этот вопрос она ждала всю жизнь. И боялась на него ответить.
— Люблю, мам. Но любовь — это не обязанность платить за чужие ошибки. Любовь — это забота, уважение, поддержка. А не требования денег и упрёки в чёрствости.
— Я не требую…
— Требуешь. Всю жизнь требуешь. Сначала — работать в четырнадцать лет. Потом — содержать тебя вместо того, чтобы учиться. Теперь — оплачивать кредит за бесполезное лечение.
— Что же мне делать?
— Расти, мам. В шестьдесят восемь лет научиться нести ответственность за свои поступки. Перестать искать виноватых. Начать решать проблемы самостоятельно.
Елена открыла дверь.
— А если получится — может, мы станем наконец матерью и дочерью.
Она ушла, оставив маму одну с кредитными документами и слезами.
На лестнице пахло кошками и сыростью — как двадцать четыре года назад, когда она уезжала из этого дома. Тогда — чтобы начать жизнь заново. Сегодня — чтобы её не разрушить.
В машине зазвонил телефон. Мамин номер. Елена сбросила вызов.
В сорок два года она наконец сказала маме всё, что думала. И больше не собиралась быть ребёнком, которого можно обязать платить за чужие ошибки.
Как думаете, правильно ли поступила Елена? Должны ли дети нести ответственность за финансовые ошибки родителей? Или здесь нужно было найти другой выход? Давайте обсудим! 👇
