— Ты опять не приготовила обед? — с укором произнесла Василиса Ивановна, осматривая кухню. — Ты что, не можешь нормально накормить сына?
Марина молча сдерживала гнев, стараясь не реагировать на очередные придирки. Но сегодня что-то в её душе изменилось. Всё это зашло слишком далеко. Она не могла больше терпеть постоянные вмешательства свекрови в её жизнь.
— Василиса Ивановна, вам не кажется, что вы перебарщиваете? — сказала Марина, едва сдерживая эмоции.
Свекровь фыркнула, подойдя к плитке, будто проверяя, всё ли в порядке. Марина не могла больше стоять в тени её критики.
— Никакие уговоры не помогут! Это МОЙ дом, и правила в нём устанавливаю только Я! — жёстко ответила невестка.
Марина сидела за столом, чашка с горячим чаем приятно согревала руки, когда раздался звонок в дверь. Смотреть в глазок не было смысла – безошибочно, как всегда, к этому часу, пришла Василиса Ивановна. И не просто так, а, конечно, без предупреждения.
— Я уж думала, ты не откроешь — свекровь вальяжно прошла в квартиру, даже не ожидая, пока её пригласят. Её запах сладких духов заполнил комнату, волосы — аккуратно уложены, как будто только что из салона.
Марина, стоя у плиты, молча наблюдала, как Василиса Ивановна с грацией снимает туфли, расстёгивает пуговицы на своём светлом плаще и, не дождавшись приглашения, направляется на кухню.
— Что варишь? — свекровь заглянула в кастрюлю, оценив ситуацию. — Опять этот твой супчик для диетников? Олежку что, ты голодом моришь? — она качала головой, скривив губы. — В его возрасте я такие блюда готовила, что пальчики оближешь. А у тебя что тут? Вода с морковкой, да?
Марина едва сдерживала себя. В такие моменты, кажется, если бы не самообладание, она бы выплеснула весь этот кипящий поток раздражения прямо на свекровь. Ещё бы, до свадьбы всё выглядело совсем по-другому.
— Василиса Ивановна, я готовлю так, как нравится Олегу — выдавила Марина, но даже её спокойный голос не скрывал обиды.
— Нравится? — свекровь фыркнула. — Он просто вежливый, не хочет тебя расстраивать. А я-то вижу, как он похудел в последнее время. Я, конечно, не привередлива, но ты-то, видно, даже не заметила! — и она с виноватым видом откинулась на стул.
Марина пыталась скрыть свои эмоции, поворачиваясь к плите, но внутри её рвалась буря. Сколько можно это терпеть? Каждый визит — как новая пытка. Василиса Ивановна, как часовщик, появлялась точно по расписанию: три-четыре раза в неделю, и каждый раз находила повод для новых придирок.
— Присаживайтесь, — сказала Марина, чуть сжав зубы. — Сейчас чай поставлю.
— Чай? — свекровь сдвинула брови, её голос стал чуть более нарочитым. — А обед? Ты что, не приготовила? Я пришла пораньше, думала, хоть раз нормально накормишь!
Марина глубоко вздохнула, и в голове снова пронеслось его любимое «мама есть мама». Пытаясь сохранить спокойствие, она произнесла:
— Обед будет готов через час. Я не ждала гостей.
— Гостей? — свекровь возмутилась. — Я тебе не гостья! Я мать твоего мужа! Разве так сложно держать что-то в холодильнике? Ты что, не могла хотя бы салат нарезать? Я когда была молодой хозяйкой… — тут начнётся её традиционный рассказ. Она всегда вспоминает, как когда-то была идеальной женщиной.
Марина сдержала себя, чтобы не взорваться. Она помнила каждую деталь этой истории: холодильник забит до отказа, она готовила по пять блюд за раз, и, конечно же, пирожки, которые с ума сводили всех в округе.
— Знаете, Василиса Ивановна, — начала Марина, ставя чашку чая на стол перед свекровью. — Мне кажется, нам стоит поговорить.
— О чём это ещё? — свекровь подозрительно прищурилась.
— О ваших визитах. — Марина собралась с силами, чтобы не сорваться. — Я работаю, веду дом, у меня свои дела. Я не могу каждый раз…
— Ах вот оно что! — свекровь отодвинула чашку с таким видом, как будто это было личное оскорбление. — Ты меня не хочешь? Сына от меня оттяпываешь? Наверное, наговариваешь что-то на меня!
Марина только покачала головой, её сердце сжалось от усталости. Эти слова свекрови всегда шли по одному и тому же сценарию.
— Я ничего не наговариваю, — старалась сохранить хладнокровие Марина. — Просто хочу, чтобы вы предупреждали о своём приходе, чтобы я могла хотя бы что-то подготовить…
— Подготовить? — свекровь не смогла сдержать негодования, её голос дрогнул, а взгляд стал настойчивым, почти обиженным. — К приходу матери мужа? Да ты…
***
В этот момент ключ в замке повернулся — вернулся Олег. Марина почувствовала, как внутри у неё всё сжалось. Вот оно, начнётся сейчас. Василиса Ивановна никогда не упускала шанс пожаловаться своему сыну.
— Мамуля? — Олег остановился в дверях кухни, совершенно не ожидая увидеть её тут так рано.
— Вот, решила зайти, проведать вас, — голос свекрови сразу стал таким медовым, что у Марины внутри всё заскрипело. — А твоя жена даже накормить не хочет. Говорит, я ей мешаю.
Марина увидела, как мгновенно изменилось лицо Олега. Опять она будет виновата. Как всегда. И опять придётся слушать его спокойные, «любящие» слова, что нужно быть терпимее, что это же его мама, что она только добра хочет.
— Олег… — начала Марина, но он её сразу перебил.
— Мариш, ну что тебе стоит? Мама же не чужой человек.
Вот в этот момент у неё что-то внутри надломилось. Она поставила чашку на стол, выключила плиту, даже суп недоваренный оставила. И тихо, почти шепотом сказала:
— Знаешь что? Я сейчас ухожу. А вы тут сами разберитесь. В холодильнике еда, плита работает, посуда чистая. Готовьте, что хотите.
Марина вышла из кухни, оставив Олега и свекровь сидеть ошарашенными, переваривающими её слова. В прихожей она медленно надела куртку, застегнула сапоги. Никто не побежал за ней, не попытался остановить. Только когда входная дверь уже захлопнулась, до неё донёсся голос Василисы Ивановны:
— Ты видишь, как она с нами обращается? Бросила нас голодных, ушла!
Марина спустилась по лестнице, и холодный воздух дворика обжёг лицо. Она шла, не зная, куда, но нужно было уйти. Хотелось заплакать от обиды, от злости, но она сдержалась. Нет, хватит быть той «послушной овечкой». Василиса Ивановна совсем распоясалась со своими визитами, со своими нескончаемыми придирками.
Через час зазвонил телефон — Олег. Марина сбросила вызов. Потом ещё раз, и ещё. Наконец, пришло сообщение: «Ну что ты устроила? Мама обиделась.»
Марина горько усмехнулась. Конечно, обиделась! А вот то, что невестка уже который месяц терпит эти унижения — это что, нормально? Это не повод для жалоб?
Домой Марина вернулась поздно. Олег сидел за столом на кухне, молчал, словно знал, что не может больше ничего сказать.
— Ты где была? — спросил он.
— Гуляла, — коротко ответила Марина, снимая пальто. — Мама ушла?
— Да, — Олег пожал плечами. — Расстроенная очень. Сказала, что ты её оскорбила.
— Правда? — Марина присела напротив мужа. — А то, что она меня оскорбляет каждый раз, когда приходит, это нормально?
— Да брось, какие оскорбления? Ну, покритиковала немножко…
— Немножко? — Марина не удержалась и повысила голос. — Она приходит без приглашения, требует, чтобы её кормили, а потом ещё и критикует мою готовку! Это нормально, по-твоему?
Олег не знал, что ответить. Он снова отвёл взгляд. Слишком стеснительно, слишком зажат. Он явно чувствовал себя неуютно, стоя между двумя огнями.
Марина вдруг поняла, что её слова не меняют ничего. Никакие жалобы не помогут. Тогда в голове созрел план. План мести. Месть за все эти унижения. И она не собиралась долго ждать.
Целую неделю она вынашивала свой план. Василиса Ивановна, видимо, обиделась и не пришла. Отлично. В воскресенье Марина проснулась рано, разбудила мужа.
— Вставай, идём к маме, — сказала она решительно, стягивая одеяло с Олега.
— Сейчас? — он вглядывался в часы, не понимая. — Так рано?
— А что такого? Мы же твою маму в любое время принимаем.
Олег что-то проворчал, но начал одеваться. Марина внимательно следила, чтобы он не позвонил матери и не написал. Пусть будет сюрприз.
***
Вскоре они стояли у дверей квартиры Василисы Ивановны. Марина спокойно, как ни в чем не бывало, нажала на звонок.
Долгая тишина. Потом послышалось какое-то шарканье. На пороге появилась Василиса Ивановна в старом халате, с растрепанными волосами, как будто только что проснулась. Взгляд у неё был озадаченный, а лицо — растерянное.
— Что случилось? — она переводила взгляд с невестки на сына, не зная, что и думать.
Марина без суеты вошла в квартиру, словно и не заметила недовольства. Села на кухне за стол, откинулась на спинку стула и так, без всякого напряжения, ответила:
— Ничего. Решили навестить вас, проведать.
Василиса Ивановна растерянно поправила волосы, пытаясь понять, что происходит.
— Так рано? Вы бы предупредили…
— А зачем? — Марина не отрываясь от стола, произнесла с лёгким усмешкой. — Вы же к нам без предупреждения приходите, вот мы и решили быть как вы, Василиса Ивановна.
Свекровь сразу покраснела и засуетилась, как-то странно перемещая руки по халату. Олег застыл у дверей, видно, что растерян. Он не знал, что делать.
Василиса Ивановна поставила на стол чашки с горячим чаем. Марина осмотрела кухню, взгляд её скользнул по пустому столу. Она тихо, будто в задумчивости, произнесла:
— А где угощения? Почему на столе только чай? Где же вкусняшки, Василиса Ивановна?
Свекровь буквально вспыхнула, на щеках выступили яркие пятна. Она судорожно потянулась за воротом халата, как будто ей не хватало воздуха.
— Ты что, издеваешься?! — голос её дрожал от возмущения. — Как ты смеешь? Я же не знала, что вы придете! Ты что, совсем? В чужой дом, в такое время!
Марина неспешно встала, прошлась по кухне, как будто это её собственное пространство. Пальцем провела по полкам, оставив на нем след от пыли. В раковине – гора немытой посуды, на плите — пятна жира.
— Как-то так… — Марина с улыбкой произнесла. — А вы меня всегда учили, что хозяйка должна поддерживать порядок. Посуду нельзя оставлять на ночь, пыль вытирается каждый день… или это только для чужих домов?
— Как ты смеешь!? — Василиса Ивановна буквально задохнулась от гнева. — Олежа, ты слышишь, что твоя жена себе позволяет? Ты ей слишком много свободы даешь! Вот я, в своё время…
Марина перебила её, как всегда, спокойным, но уверенным голосом:
— Нет, Василиса Ивановна, это вы слишком много на себя берете. Без приглашения приходите, требуете угощений, критикуете всё подряд. А сами… — Марина обвела рукой кухню, как будто показывая все эти неопрятности. — Сами живёте как придётся.
Олег молчал, стоя в дверях, не зная, как реагировать. Он будто растерялся. Обычно, когда дело касалось мамы, Олег всегда становился на её сторону. Но сейчас было очевидно, что даже ему тяжело защищать её.
— Олежа, скажи ей! — воскликнула свекровь. — Объясни ей, как себя нужно вести! Я ведь твоя мать!
Марина повернулась к мужу, прямо глядя в его глаза.
— Да, Олег, скажи мне. Объясни мне, почему я должна всегда быть готова принимать твою мать, а она может позволить себе бардак в своём доме? Почему ты никогда не замечаешь, как она меня унижает, но, как только я что-то скажу в ответ — сразу бросаешься её защищать?
— Мариш, ну зачем ты так… — Олег попытался что-то сказать, но Марина не дала ему договорить.
— Знаешь что? — она посмотрела мужу прямо в глаза, и в её голосе звучала твёрдость, с которой она ещё никогда не говорила. — Ты всегда был на стороне мамы. Она может делать всё, что угодно, а ты всегда найдёшь оправдание. Так вот, теперь ты можешь пожить у неё.
— Ты же не серьёзно? — испугался Олег. В его глазах мелькнуло напряжение. — Ты что, шуткуешь?
— Я абсолютно серьёзно. — Марина выпрямилась и расправила плечи. — Я подаю на развод. Мне надоело быть твоей прислугой, слышать извинения за твою мать и сидеть с ней за одним столом. Хватит.
— Вот! — торжествующе воскликнула Василиса Ивановна, повернувшись к сыну. — Я же говорила, что она только и ждёт момента, чтобы тебя бросить! Неблагодарная ты! Хорошие мужики на улице не валяются, ты ещё пожалеешь!
Марина развернулась и пошла к выходу. Слышала крики свекрови, как она пыталась что-то сказать, но Марина уже не слушала. Вышла на лестничную площадку, остановилась на секунду и глубоко вздохнула.
Теперь всё будет по-другому. Без этих постоянных визитов, без упрёков, без навязчивых замечаний. Без чувства вины и необходимости оправдываться. Марина спускалась по лестнице, и с каждым шагом ей становилось легче дышать.
На улице ярко светило солнце. Марина подставила лицо под тёплые лучи и улыбнулась. Впереди была её собственная жизнь. Без свекрови, без оправдывающегося мужа, без необходимости быть удобной для всех.
Телефон в сумке вибрировал — наверняка, Олег. Но Марина даже не стала его доставать. Всё уже было сказано. Теперь она будет жить только для себя. И никто больше не сможет указывать ей, как жить и что делать.
За спиной остались унижения. Теперь уже не будет ни попыток угодить, ни самопожертвования. Марина знала, что приняла правильное решение. Нельзя жить чужой жизнью. В первую очередь нужно заботиться о себе.
