Андрей и Марина пять лет мечтали о ребенке, и когда на свет появился Сережа, казалось, сама судьба благословила их союз. Они вложили в сына все: любовь, время, свои нереализованные амбиции и, главное, – свод правил, высеченный в граните.
«Главное – быть честным, сынок», – говорил Андрей, читая ему на ночь рассказы о героях.
«Порядочность – вот что отличает человека», – вторила Марина, проверяя дневник.
Сын был серьезным не по годам. Принципиальным, правильным, трудолюбивым. Впитывая их истины, как губка, он хотел быть воплощением родительских идеалов. Школа с золотой медалью, престижный экономический факультет, красный диплом. Учителя благодарили их за воспитание, соседи с завистью вздыхали.
– Ты не волнуйся, мама, – успокаивал Сережа Марину, когда та переживала о студенческих соблазнах. – У меня нет на это времени. Нужно получать знания.
Он и правда учился лучше всех на курсе, получил красный диплом. Быстро нашел работу, все время проводил в офисе. Возвращался затемно, глаза горели усталым, но праведным огнем.
– Меня заметили, – с гордостью сообщил он как-то вечером. – Доверили серьезный проект.
А потом случилось то, чего они ждали и одновременно боялись. Сережа пришел в воскресенье утром – неожиданно, не по графику. Принес новость, от которой у Марины защемило сердце от счастья.
– Мама, папа, я познакомился с девушкой. Ее зовут Лена. Мы будем снимать квартиру вместе.
Голос у него дрожал, и в этом была какая-то трогательная, почти детская неуверенность, которую они не слышали много лет.
Лена появилась в их доме в следующее воскресенье. Неброская, с умными, спокойными глазами. Разговаривала уважительно, но без заискивания. Видно было, что она любит Сережу – смотрела на него с теплой улыбкой, когда он что-то рассказывал.
– Она из хорошей семьи, – позже, на кухне, тихо сказала Марина Андрею, пока сын провожал Лену до такси. – Отец – инженер, мать – учительница. И смотрит на него… хорошо смотрит.
Андрей, обычно сдержанный, хмыкнул:
– А наш-то при ней весь распустился. Как мальчишка. Не видел я его таким… живым давно.
Лена стала частью их жизни. Она приходила с пирогами, помогала Марине на кухне, могла поговорить с Андреем о политике. Они видели, как Сережа расцветает рядом с ней. Их строгий, целеустремленный сын стал шутить, смеяться, планировать совместные поездки. И главное – в его глазах появилось то, чего не могли дать ни карьера, ни успех: простое человеческое счастье.
И вот однажды, через полгода после знакомства, Сережа и Лена пришли вместе, взволнованные, держась за руки.
– Мы решили пожениться, – сказал Сережа, и Лена кивнула, сияя.
А потом он осторожно добавил, глядя куда-то в сторону серванта:
– Мы уже смотрим квартиры… в ипотеку, конечно. Но первоначальный взнос… Я буду очень рад, если бы вы… могли бы помочь.
Тишина повисла на секунду. Десять лет они откладывали на дом мечты. Три миллиона. Тишину нарушила Марина. Она посмотрела на Лену, на ее счастливое, полное надежд лицо, потом на сына – и ее сердце дрогнуло.
– Мы… мы как раз копили на дом за городом, – проговорила она. – Но для вас… мы подумаем.
Их «подумаем» длилось недолго. Вечером того же дня, лежа в постели, Марина сказала:
– Андрей, они же такие… настоящие. Ты же видишь? Она его любит.
Андрей вздохнул. Он был видел то же самое. Видел, как Лена смотрела на их сына не как на успешного проект, а как на человека. Видел, как Сережа тянется к ней, как к своему дому.
– Они – наше продолжение, – тихо сказал он. – Пусть у них будет свой дом. Свой фундамент.
Накопленные за десять лет три миллиона рублей, вся их мечта о саде и тишине, растворились в этом порыве. «Ради ребенка», – сказали они друг другу, и в этих словах был и подвиг, и инвестиция в идеальное будущее, в продолжение рода.
Несколько недель они вчетвером были одной командой: просматривали объявления, ездили на просмотры, спорили о планировках. Наконец, нашли – светлую двухкомнатную квартиру в новом районе.
Вечером, стоя на пороге новой квартиры, Андрей с гордостью вручил Сереже ключи:
– Это ваш свадебный подарок. Чтобы сразу после загса ехать в свой дом.
Сережа обнял их, и в его глазах они увидели искреннюю благодарность:
– Надо купить мебель, все тут обустроить. Потом подадим заявление.
Все было идеально.
***
А через полгода свадьба рассеялась, как дым. Сережа пришел к ним один, бледный, с темными кругами под глазами.
«Лена… Лена ушла. Сказала, что не выдерживает. Что я… что я не тот, за кого себя выдаю».
Марина ахнула, схватившись за сердце. Андрей обнял сына за плечи:
– Держись, сынок. Бывает… Ты вернешься к нам, поживешь, придешь в себя.
– Да, пап, – тихо сказал Сережа. – Я хочу вернуться. Домой.
Он вернулся. С одним рюкзаком.
Марина с тоской заметила, что он не забрал из новой квартиры даже свои книги. Через неделю тревога стала невыносимой. Андрей набрал номер Лены. Трубку сняли после долгих гудков.
– Андрей Иванович… – голос Лены звучал устало. – Простите… мне жаль. Но я год уговаривала его лечиться. Он все проигрывал… Я не могла больше».
Через час Андрей уже звонил в дверь новой квартиры. Ему открыл незнакомый мужчина.
– Квартира продана, – вежливо сказал он. – Мы уже въехали.
Андрей часа два сидел на лавочке у подъезда. В голове не было ни одной мысли. Пустота. Он не помнил, как доехал до дома. В гостиной Марина под сериал вязала Сереже шарф.
– Квартиры нет, – выдохнул Андрей. – Он ее продал. Проиграл.
Сергей стоял в дверном проеме, и выражение лица у него было новое – испуганное и в то же время ожесточенное.
– Папа, мама… Я должен вам объяснить.
Не было никакой любви. Вернее, была, но Лена ушла, когда поняла, во что он превращается. Карьеры тоже уже не было. Его уволили несколько месяцев назад.
Играть Сергей начал для снятия стресса, делал маленькие ставки. Потом – адреналин, который он почувствовал впервые в жизни . Потом – долги. Сначала небольшие, потом – астрономические. Он брал кредиты, закладывал все, что мог. А потом осталась только квартира. Подарок родителей. И он продал их общую мечту – фундамент, который родители закладывали для него и Лены.
– Я думал, что отыграюсь! Один раз сорву куш и верну все, куплю ее обратно! Но…
Он замолчал, смотря в пол.
– Я достиг дна. Все проиграл. Я хочу начать все сначала.
Андрей молчал. Он смотрел на этого человека – своего сына, воплощение всех их надежд – и не видел в нем ничего знакомого. Он видел лжеца, который больше года разыгрывал перед ними спектакль, глядя в глаза Лене, зная, что ведет их всех к обрыву.
Марина первая нарушила тишину. Ее голос дрожал:
– Ты… Ты позволил нам поверить в это счастье. Ты использовал ее, использовал нас. Ты наблюдал, как мы выбираем вам квартиру, и знал… знал, во что все превратится? Кто ты после этого?
Сережа поднял на нее взгляд, и в его глазах мелькнула старая, детская обида.
– Я тот, кого вы воспитали. Идеального робота. А роботы, папа, мама, не умеют просить о помощи. Они ломаются.
Он театрально развел руками и ушел к себе.
Андрей подошел к окну. На улице был вечер, зажигались фонари. Горизонт их с Мариной жизни, такой ясный и предсказуемый, был уничтожен. И самое страшное было не в потере денег. Самое страшное – осознать, что та идеальная картина счастья, ради которой они отдали все, была с самого начала нарисована на песке.
