– Ксень, ну хватит! Открой дверь!
Ксения открыла дверь ровно настолько, чтобы выкатить чемодан в коридор. Андрей стоял на пороге и улыбался, словно ничего не случилось.
– Привет, малыш! Ну ты чего, обиделась? Я же пошутил!
Ксения достала из кармана кольцо и бросила его на чемодан…
– Простите, а вы не подскажете, где здесь гардероб? – Ксения обернулась на голос и столкнулась взглядом с парнем, который смотрел на нее так, будто она была единственным человеком во всем этом шумном выставочном зале.
– Там, за колонной, – она махнула рукой в сторону входа, но он не двинулся с места.
– Андрей, – уголки его губ дрогнули в улыбке. – Вообще-то я знаю, где гардероб. Просто не придумал ничего умнее, чтобы заговорить с вами.
Ксения рассмеялась – искренне, от неожиданности такой честности. В его глазах плясали огни, а ямочки на щеках делали его похожим на мальчишку, хотя широкие плечи и уверенная осанка явно принадлежали взрослому мужчине.
– Ксения. И это, пожалуй, худший подкат, который я слышала.
– Зато сработал, – он подмигнул. – Кофе? Тут за углом есть приличная кофейня, а эта выставка современного искусства, честно говоря, вгоняет меня в экзистенциальный кризис.
Она согласилась, сама не зная почему. Может, из-за этой обезоруживающей прямоты. Может, из-за того, как он смотрел – внимательно, будто каждое ее слово имело для него огромное значение.
В кофейне они проговорили четыре часа. Он оказался программистом, любил собак, терпеть не мог утренние пробежки и готовил – по его словам – «вкусную пасту карбонара». Ксения ловила себя на том, что наклоняется к нему через столик, что смеется слишком громко, что ни разу за весь вечер не проверила телефон.
Когда он проводил ее до метро и спросил номер, сердце подпрыгнуло куда-то к горлу.
– Я позвоню завтра, – сказал Андрей. – Не через три дня, как советуют пикап-статьи. Завтра. Потому что мне правда хочется услышать твой голос.
И позвонил. Ровно в девять утра.
Следующие месяцы превратились в сплошное головокружение. Они встречались каждый день – после работы, в обеденные перерывы, в выходные с утра до поздней ночи. Андрей дарил ей цветы без повода, запоминал ее любимые книги и фильмы, готовил ужины при свечах. Он слушал ее рассказы о трудном клиенте на работе с таким сосредоточенным вниманием, будто она делилась государственной тайной.
– Ты точно настоящий? – спросила Ксения однажды, когда они лежали на ее диване, переплетя ноги.
Андрей поцеловал ее в макушку.
– Проверяй сколько хочешь. Можешь даже меня ущипнуть.
Она и проверяла. Искала подвох, ждала, когда маска слетит. Но Андрей оставался собой – теплым, смешным, надежным. Он чинил кран в ее ванной, хотя она не просила. Приезжал с супом, когда она болела.
– Переезжай ко мне, – выпалила Ксения однажды вечером.
Андрей замер с вилкой на полпути ко рту.
– Ты серьезно?
– Мы и так торчим друг у друга постоянно. Какой смысл платить за две квартиры?
Он отложил вилку, обошел стол и опустился перед ней на колени.
– Я ждал, когда ты скажешь это первая. Боялся давить.
…Переезд занял один день. Андрей привез два чемодана, ноутбук и кофеварку, которую торжественно объявил «вкладом в совместное хозяйство». Они провели первую официальную ночь в ее квартире, которая теперь стала их общей, и Ксения засыпала с улыбкой.
Жизнь вдвоем оказалась удивительно легкой. Они быстро распределили обязанности: он готовил, она мыла посуду. Андрей выносил мусор, Ксения поливала цветы. По субботам они валялись в постели до полудня, по воскресеньям гуляли в парке или смотрели сериалы, завернувшись в один плед.
Ксюша была счастлива.
Предложение он сделал через полгода совместной жизни. Андрей пригласил ее в ресторан: не самый дорогой, но уютный, с живой музыкой и свечами на столах. Ксения заподозрила что-то, когда он порвал уже третью салфетку подряд.
– Ксюш, – Андрей достал из кармана бархатную коробочку, и у нее перехватило дыхание. – Я репетировал речь неделю. Написал три черновика. А сейчас все вылетело из головы.
Она зажала рот ладонью, глаза защипало от подступающих слез.
– Просто скажи… – он открыл коробочку, и тонкое золотое кольцо с небольшим бриллиантом сверкнуло в свете свечей. – Скажи, что выйдешь за меня. Пожалуйста.
– Да, – выдохнула она. – Да, господи, конечно, да!
Андрей надел кольцо на ее палец дрожащими руками, и Ксения подумала, что счастливее этого момента в ее жизни еще не было. Они обсуждали свадьбу всю обратную дорогу домой. Ксения хотела небольшую церемонию, он соглашался на все, лишь бы она улыбалась.
Последующие недели пролетели в сладком тумане планов и мечтаний. Они выбирали рестораны для банкета, обсуждали список гостей, спорили о медовом месяце. Каждое утро Ксения просыпалась и смотрела на кольцо на пальце, не веря собственному счастью.
Все было идеально. Слишком идеально…
…В то утро Ксения проснулась от холода. Потянулась к Андрею. Но ее рука нашла только пустую смятую простыню. Она открыла глаза, моргая от света, пробивающегося сквозь шторы. Часы показывали восемь утра, суббота. Обычно по субботам они спали до десяти, минимум.
– Андрей? – позвала она, садясь в постели.
Тишина.
Ксения встала, накинула халат и обошла квартиру. Ванная – пусто. Кухня – чайник холодный, никто не завтракал. Его кроссовки исчезли из прихожей. Куртка тоже.
Телефон лежал на тумбочке. Она разблокировала экран и машинально открыла мессенджер. Зеленый кружок рядом с его именем – онлайн.
«Ты где? Куда ушел так рано?»
Сообщение отправлено. Две серые галочки – доставлено. Она ждала, глядя на экран, пока не заболели глаза.
Пять минут. Десять. Пятнадцать.
Ксения заварила чай, хотя пить не хотелось. Включила телевизор, выключила. Снова взяла телефон – по-прежнему онлайн, по-прежнему молчит.
Двадцать минут. Двадцать пять.
Наконец экран мигнул входящим.
«Я на вокзале».
Ксения нахмурилась, перечитывая короткую строчку.
«На каком вокзале? Что случилось?»
Ответ пришел быстро, но лучше бы не приходил вовсе.
«Я не хотел тебе говорить, но я уезжаю на пять лет в другую страну. Забудь меня».
Буквы плясали перед глазами. Она перечитала сообщение раз, другой, третий – может, это шутка? Какой-то глупый прикол? Но зеленый кружок погас, и больше ничего не приходило.
Ксения набрала номер Андрея. Длинные гудки, потом сброс. Еще раз – то же самое. Написала:
«Андрей, что происходит? Позвони мне, пожалуйста».
Сообщение осталось непрочитанным.
Телефон выскользнул из рук и глухо стукнулся о ковер. Ксения сползла по стене на пол, обхватив колени, и разрыдалась. Громко, некрасиво сморщив лицо, захлебываясь слезами и соплями.
Как? Почему? Они же были счастливы. Она была уверена, что они были счастливы.
…Первая неделя прошла в тумане. Ксения взяла больничный, потому что не могла заставить себя встать с дивана. Она прокручивала в голове каждый разговор, каждый жест, каждое слово. Искала момент, когда все пошло не так. Может, она слишком много говорила о свадьбе? Давила? Не давала ему достаточно свободы?
На пятый день она заставила себя поесть. Йогурт и кусок хлеба. Ее тошнило от запаха нормальной еды. Чай стал единственным, что лезло в горло.
На десятый день Ксения поймала себя на том, что разговаривает вслух сама с собой. Задает вопросы пустой квартире. Извиняется перед его фотографией на телефоне.
«Прости, если я что-то сделала не так. Прости. Просто скажи – в чем именно я провинилась?»
Кольцо она так и не сняла. Крутила его на пальце, как четки.
На пятнадцатый день у нее закончились слезы. Осталась только тупая, ноющая пустота и бесконечное «почему».
На девятнадцатый день пришло сообщение.
«Привет) Ты как там? Я пошутил насчет пяти лет. На самом деле просто поехал к другу в деревню, пожить немного. Соврал, потому что знал, что ты бы меня не отпустила. Сегодня вечером вернусь домой!)»
Ксения смотрела на экран так долго, что он погас. Разблокировала. Перечитала. Смайлики. Два смайлика после того, как он разорвал ее сердце и душу на куски.
Ксения не ответила. Убрала телефон в ящик комода и легла на кровать, глядя в потолок.
Три недели. Три недели она не спала нормально, не ела, изводила себя виной. А он отдыхал у друга в деревне.
Пошутил…
К вечеру в дверь позвонили. Ксения знала, что это Андрей. Она не стала открывать. Звонок повторился, потом он начал стучать.
– Ксюш! Открой, это я!
Она вытянула из-под кровати его чемодан. Начала методично складывать вещи.
– Ксень, ну хватит! Открой дверь!
Ксения открыла дверь ровно настолько, чтобы выкатить чемодан в коридор. Андрей стоял на пороге и улыбался, словно ничего не случилось.
– Привет, малыш! Ну ты чего, обиделась? Я же пошутил!
Ксения достала из кармана кольцо и бросила его на чемодан.
– Эй, эй, погоди! – он перестал улыбаться. – Ты серьезно сейчас?
– Три недели, – ее собственный голос казался чужим. – Я три недели думала, что сделала что-то ужасное. Что чем-то тебя обидела. Что это я во всем виновата.
– Да ладно тебе, это же просто…
– Я не ела, – она перебила его. – Не спала. Перебирала в голове каждый наш разговор, каждый день. Искала, где облажалась. А ты в это время, значит, отдыхал в деревне и хихикал над удачной шуткой?
– Ксюш, ну я же не думал, что ты так отреагируешь! Думал, позлишься пару дней и…
– Забирай вещи и уходи.
– Погоди, мы же можем поговорить!
– Не о чем. Я три недели разговаривала сама с собой. Хватит с меня разговоров.
Ксения закрыла дверь. Андрей еще какое-то время стучал, звал, просил «не делать глупостей», но Ксения сидела на полу в коридоре, привалившись спиной к стене, и ждала, пока шаги в подъезде стихнут.
…На следующий день она села в поезд до родительского дома: два часа пути, которые показались вечностью. Татьяна Михайловна открыла дверь и сразу все поняла по лицу дочери.
– Господи, деточка, – она обняла Ксению так крепко, что стало трудно дышать, но отстраняться не хотелось.
На кухне пахло пирогами – мама всегда пекла их по выходным. Отец сидел за столом с газетой, но отложил ее, едва увидев дочь.
– Что случилось?
Ксения рассказала все. Сбивчиво, перескакивая с одного на другое, иногда возвращаясь назад, чтобы уточнить детали. Мама подливала ей чай и молчала. Отец хмурился все сильнее с каждым словом.
– Значит, три недели ты места себе не находила, а он это называет шуткой? – переспросила Татьяна Михайловна, когда Ксения закончила.
– Он сказал, что не думал, что я так отреагирую.
– Ксюша, – отец потер переносицу. – Любой человек с мозгами понимает, что такое сообщение – это не шутка.
– Может, я слишком резко отреагировала? Может, надо было поговорить нормально?
– Нет, – мама накрыла ее руку своей. – Ты поступила правильно. Человек, который способен на такое, не изменится. Сегодня он «пошутил» про отъезд, завтра придумает что-то еще. И каждый раз будет удивляться, почему ты расстроилась.
– Твоя мать права, – Владимир Петрович кивнул. – Семья строится на доверии. Какое тут доверие, если он играет с твоими нервами ради развлечения? И вообще, почему ты сразу нам все не рассказала? Почему страдала в одиночестве?
Ксения сидела между ними. Взрослая двадцатипятилетняя женщина, которая снова нуждалась в родителях. Как в детстве, когда разбила коленку или поссорилась с подружкой. Ксения слабо улыбнулась, сердце перестало болеть.
Она провела у них неделю. Гуляла по знакомым с детства улицам, ела мамины пироги, помогала отцу в гараже.
Когда Ксения вернулась в свою квартиру, та уже не казалась такой пустой. Она выбросила оставшиеся мелочи, которые напоминали об Андрее: зубную щетку, старый журнал на тумбочке, яркий магнит на холодильнике, который он привез из какой-то поездки.
Урок был болезненным, но полезным. Теперь она знала: красивые слова – это еще не любовь. Ромашки и свечи – не гарантия надежности. Настоящий мужчина никогда не станет издеваться над любимой в шутку.
В следующий раз она будет умнее. Осторожнее. И обязательно станет счастливой, но уже с тем, кто этого заслуживает…
