— Дашь, выручи пятихаткой? Денег нет, а бензин на нуле, – голосовое от друга закончилось.
Дарья молча открыла приложение банка, ткнула в кнопку перевода. Пятьсот рублей улетели к Леше за секунду. Быстрее, чем она успела додумать раздраженную мысль до конца.
– Спасибо, солнце, ты лучшая! – голосовое сообщение пришло через минуту.
Она отложила телефон и уставилась в потолок своей спальни. Лучшая. Конечно. Кто еще переведет деньги в одиннадцать вечера, не задавая вопросов? Кто еще не напомнит про те три тысячи, одолженные две недели назад?
…Полгода назад все было иначе. Они с Лешей, Мариной и Костей зарабатывали примерно одинаково – плюс-минус пять тысяч, ерунда. Скидывались на пиццу поровну, делили счет в кафе на четверых, никто не считал чужие деньги. А потом Дарья защитила диплом, получила повышение, перешла в другой отдел.
И ее зарплата выросла в четыре раза.
Не в полтора. Не в два. В четыре.
Она сама не сразу поняла, что изменилось. Первые пару месяцев жила по-старому. Откладывала на черный день, покупала еду по акциям, считала каждую покупку дороже тысячи. Привычка. А вот друзья поняли сразу. Будто у нее на лбу загорелась неоновая вывеска: «Теперь я миллионерша, налетай».
Дарья села на кровати, подтянула колени к груди. Она вспомнила тот вечер – первые посиделки у нее после повышения. Марина притащила бутылку дешевого напитка, Костя – пакет чипсов. Леша пришел с пустыми руками и широкой улыбкой.
Дарья тогда заказала роллы, купила нормальные напитки, сыр, фрукты. После по привычке разделила сумму на четверых и скинула в общий чат. Никто не перевел деньги. Она подождала день, два, неделю. Потом написала напоминание: вежливое, с улыбающимся смайликом.
«Даш, ну ты чего? У тебя же теперь денег куры не клюют», – ответила Марина.
«Не парься, мы в следующий раз скинемся», – добавил Костя.
Следующего раза не было. Вернее, он был, но все повторилось. Дарья накрыла стол, друзья пришли, поели, ушли. И платила за все опять только она.
Потом Дарья решила спросить напрямую. Они сидели на ее кухне, доедали пасту, которую она готовила два часа.
– Ребят, – начала она, – а мы как-то будем делить расходы? Я потратила на все примерно пять тысяч.
Леша поперхнулся вином. Марина округлила глаза. Костя сделал вид, что внимательно изучает рисунок на скатерти.
– Дашуль, – протянула Марина тем тоном, каким разговаривают с капризными детьми, – ну ты же теперь богатая. Для тебя пять тысяч – это как для нас пятьсот рублей.
– Точно, – подхватил Леша. – Ты не обеднеешь. А нам сейчас и так туго.
– Дашка, не жадничай, – Костя похлопал ее по плечу. – Мы же друзья.
Друзья. Дарья тогда кивнула, улыбнулась, свернула неприятную тему. Потому что не хотела ссоры, не хотела быть той самой жадиной, которая считает копейки при шестизначной зарплате. Но после того вечера Даша старалась как можно реже звать их к себе. Ссылалась на работу, усталость, планы. Иногда врала, просто чтобы не чувствовать себя использованной.
Походы в магазины с друзьями превратились в отдельный вид пытки. Каждый раз кто-то «забывал кошелек», «не успел снять наличку», «оставил карту дома». Две тысячи туда, три тысячи сюда. Дарья выручала, потому что отказать было неудобно, когда позади была очередь.
Но деньги никто не возвращал. Никогда.
И вот наступил Новый год. Тридцать первое декабря. Дарья стояла посреди своей гостиной, оглядывая накрытый стол. Оливье, селедка под шубой, запеченная курица, нарезки, мандарины горкой в хрустальной вазе. Все красивое, праздничное. Все за ее счет.
Она не планировала встречать праздник с ними. Хотела побыть одна, посмотреть какой-нибудь глупый новогодний фильм, лечь спать в два ночи. Но друзья напросились сами.
«Дашуль, ну как ты будешь одна в Новый год? Мы придем, будет весело!»
«У тебя квартира большая, всем места хватит!»
«Ты же не бросишь нас?»
Она согласилась. Потому что все еще надеялась. Вдруг они изменились. Вдруг принесут что-то, скинутся, хотя бы скажут спасибо.
Телевизор бормотал на фоне. Дарья поправила блестящий шарик на искусственной елке в углу и посмотрела на часы. Одиннадцать. Скоро придут.
Звонок в домофон раздался в четверть двенадцатого. Марина влетела первой, в облаке приторных духов и блесток.
– Дашка! С наступающим! Я тебе подарочек принесла!
За ней ввалились Леша и Костя.
– О, стол классный! – Костя плюхнулся на диван и сразу потянулся за оливье. – Дашка, ты молодец. Я с утра не ел.
Дарья принесла бокалы, разлила напитки. Они чокнулись, выпили за уходящий год, за новый, за дружбу. Она улыбалась, говорила правильные слова. Внутри что-то тянуло и скребло, но Дарья не давала этому вырваться. Не сейчас. Не за десять минут до полуночи.
Под бой курантов Дарья загадала желание. Чтобы следующий год был честнее этого.
– Подарки! – взвизгнула Марина. – Давайте открывать!
Дарья отдала свертки друзьям.
– Держи, Дашуль! – Марина сунула ей пакет.
Внутри – гель для душа с запахом арбуза.
– О, спасибо, – Дарья вытащила гель, повертела в руках. – Арбуз. Мило.
– От меня! – Костя протянул свой пакет.
Носки. Красные, с оленями. Ценник забыли оторвать – сто двадцать рублей.
– Класс, – она отложила носки в сторону.
– И от меня! – Леша торжественно вручил ей маленькую коробку.
Елочные шарики. Три штуки, пластиковые, с облупившейся краской.
Дарья смотрела на свои подарки: гель, носки, шарики. Общая стоимость – рублей триста, не больше. Она кивнула сама себе. Правильно. Все правильно.
– А теперь вы открывайте мои, – сказала она.
Марина разорвала упаковку первой. Внутри – ежедневник, конфеты и носки – тоже с оленями, но симпатичнее.
Костя получил набор для бритья и сладости. Леша – термокружку и шарф.
Лица у всех троих вытянулись синхронно. Как будто репетировали.
– Э-э-э, – протянула Марина, разглядывая ежедневник. – Дашуль, это все?
– В смысле?
– Ну, – она помахала ежедневником в воздухе, – подарок. Это весь подарок?
Дарья откинулась на спинку, скрестила ноги.
– Да. Что-то не так?
– Даша, – вмешался Леша, – мы думали ты… ну, раскошелишься нормально. Ты ж можешь себе позволить.
– Я дарю вам то же, что вы дарите мне, – сказала она ровно. – Примерно в той же ценовой категории. Это честно.
– Нечестно! – вспыхнула Марина. – Ты зарабатываешь в сто раз больше нас!
– В четыре раза. И это не значит, что я обязана тратить на вас больше, чем вы на меня.
– Обязана! – Марина вскочила. – Мы же друзья! Друзья должны делиться!
Дарья смотрела на нее снизу вверх. На раскрасневшееся лицо, на блестки в волосах, на дрожащие от возмущения губы.
– Делиться? – переспросила она. – Я полгода оплачиваю все. Каждая наша встреча – за мой счет. Долги вы не отдаете. Вы приходите ко мне с пустыми руками и уничтожаете мою еду. И теперь говорите мне, что я должна?
– Ты жадная, – бросил Костя. – Просто жадная. Денег куча, а ведешь себя как нищая.
– Я веду себя как человек, которому надоело, что его используют. – Дарья поднялась. – За этот год вы задолжали мне немало. Ни копейки не вернули. Сегодняшний стол обошелся мне в пятнадцать тысяч. Вы скинулись? Нет. Вы хотя бы предложили? Нет. Вы пришли, сели и едите.
– Потому что ты богатая! – крикнула Марина. – Для тебя это копейки!
– Неважно, копейки или миллионы. Важно, что это мои деньги. Мои. Я их заработала. И я не обязана тратить их на людей, которые считают меня кошельком с ножками.
Тишина. Костя шумно выдохнул. Леша отвернулся к окну. Марина стояла с красными пятнами на щеках, ежедневник все еще болтался в ее руке.
– Ты изменилась, – сказала она тихо. – Раньше была нормальной.
Марина швырнула ежедневник на диван.
– Пошли, ребята. Нечего нам тут делать.
Они собирались молча. Надевали куртки, обувались, не глядя на нее. Леша все-таки обернулся в дверях.
– Зря ты так, Даша. Мы же столько лет дружили.
– Дружили, – согласилась она. – А потом вы решили, что я должна вас содержать.
Дверь захлопнулась. Шаги на лестнице затихли. Дарья осталась одна в квартире, где пахло оливье и сгоревшими бенгальскими огнями.
Она вернулась к столу. Наполнила бокал. Съела ложку салата – вкусный получился, с домашним майонезом. Взяла мандарин, потом еще один.
Телевизор показывал «Иронию судьбы». Дарья усмехнулась и достала телефон.
Первой заблокировала Марину. Потом Лешу. Потом Костю. Удалила из друзей во всех соцсетях, очистила переписки.
Эта дружба не прошла проверку деньгами. Она думала, что друзья останутся друзьями, независимо от того, сколько нулей в ее зарплате. Но нет. Оказалось, деньги работают как лакмусовая бумажка: показывают, кто рядом ради тебя, а кто – ради твоего кошелька.
Она доела оливье, закуталась в плед, переключила канал.
За окном кто-то запускал фейерверки. Разноцветные вспышки расцвечивали небо над крышами. Она смотрела на них и улыбалась. Не грустной улыбкой, не натянутой – настоящей.
Это не конец. Она найдет других людей. Тех, кто будет ценить ее саму – с деньгами или без. Тех, кто не станет считать ее зарплату и прикидывать, сколько с нее можно поиметь.
Мандарины пахли праздником и детством. Дарья очистила еще один, разделила на дольки, положила в рот. Сладкий. Сочный. Идеальный.
– С Новым годом, Даша. С новой жизнью, – прошептала она…
