— Есть информация, что Егор не твой сын, — произнесла Вера, разливая чай по чашкам.
Михаил замер с ложкой над тарелкой. Взгляд уперся в жену, но та продолжала спокойно помешивать сахар в своей чашке, словно обсуждала погоду.
— Откуда такие мысли? — он поставил ложку, аккуратно, стараясь не греметь.
— Мысли возникают из фактов, — Вера отпила чай, поморщилась — горячий. — Помнишь воспитательницу Артёма, Галину Петровну? Мы с ней иногда созваниваемся. Так вот, она сейчас работает в том элитном садике, куда твоя Оксана устроила Егора.
Михаил побледнел. Вера это заметила, но не подала виду.
— За мальчиком приходит какой-то мужчина. Не ты, не крестный. Брюнет с характерным орлиным носом. Галина Петровна спросила Оксану, кто это. Та ответила: «Второй отец».
— Может, она образно сказала? — голос Михаила дрогнул.
— Я тоже так подумала. Попросила описать подробнее. Потом достала фото с крестин Егора. Крестный — блондин, коренастый. А этот — высокий, худой, с тем самым носом. Кстати, ты бы к профилю Егора присмотрелся повнимательнее.
Вера встала, взяла телефон, пролистала галерею. Протянула мужу.
— Вот фото Егора с последнего утренника. Видишь? Этот нос. Ни твой, ни Оксанин. Она говорила тебе, что мальчик в деда пошёл?
Михаил кивнул, не отрываясь от экрана.
— Который двадцать лет как умер? И фотографий, конечно, не сохранилось?
Снова кивок. Вера забрала телефон, вернулась на место.
— Миша, я пять лет назад простила тебя. Согласилась, чтобы ты помогал этому ребенку, считая его своим. Но если выяснится, что тебя водили за нос всё это время…
— Ты завидуешь! — выпалил Михаил, вскакивая. — Просто не можешь смириться! Придумываешь, лишь бы разлучить меня с сыном!
Вера не повысила голоса. Только посмотрела так, что Михаил осёкся.
— Почему Оксана отказалась устанавливать твоё отцовство через суд? Когда я тогда предложила сделать экспертизу ДНК, она сразу замялась. Сказала, что верит тебе на слово и не хочет «унижать» такими проверками.
— Она… она просто доверяет, — Михаил опустился обратно на стул.
— Доверяет? — Вера усмехнулась. — Или боится правды? Миша, я не против того, чтобы ты помогал ребенку. Но если этот ребенок не твой, если какой-то брюнет с характерным носом регулярно забирает его из сада, называясь вторым отцом, то кто из нас двоих здесь выглядит глупо?
В комнату заглянул Артём, их девятилетний сын.
— Мам, пап, вы ругаетесь?
— Нет, солнышко, — Вера улыбнулась. — Просто обсуждаем важный вопрос. Иди, поиграй в своей комнате, позовём, когда ужинать будем.
Мальчик исчез. Вера дождалась, пока за ним закроется дверь.
— Понимаешь ли, Миша, дело не в деньгах. Дело в том, что если всё окружение узнает, что тебя пять лет дурачили, то от твоей репутации ничего не останется. Люди уже знают про Егора. Кто-то осуждает, кто-то понимает. Но все считают, что ты хотя бы отвечаешь за свои поступки. А если выяснится, что ты платил за чужого ребенка…
— Хватит! — Михаил ударил кулаком по столу. — Я знаю, что он мой! Я уверен!
— На чём основана твоя уверенность? — спросила Вера. — На словах Оксаны? На том, что она отказалась от анализа? На том, что у мальчика нос, которого ни у кого из вас нет?
Михаил молчал. Вера видела, как в его глазах борются упрямство и сомнение.
Пять лет назад всё началось так же внезапно. Вера помнила тот день до мелочей. Дверной звонок, она открывает, а на пороге — девушка лет двадцати с младенцем на руках. Миловидная, растерянная. Михаил позади неё побелел, губами что-то шептал.
Вера сразу поняла. Истории такого рода слишком похожи друг на друга.
— Оставляете или показать пришли? — спросила она тогда.
Девушка опешила.
— Я… не понимаю.
— Ребенка отдаёте или просто познакомить решили?
— Я никого не отдам! Это мой сын!
— Понятно. Как зовут?
— Егор.
Вера склонилась к младенцу.
— Здравствуй, Егор. Вон там твой отец стоит, зовут его Михаил. Правда, есть и другие варианты, как его можно называть, но тебе пока рано об этом знать.
Она выпрямилась, посмотрела на девушку.
— Его телефон у тебя есть?
— Есть, но он не берёт трубку.
— Возьмёт. Более того, сам позвонит. А сейчас, будь добра, уйди. Нам нужно поговорить.
Когда дверь закрылась, Вера обернулась к мужу. Тот прижался к стене, словно надеялся раствориться в обоях.
— Как это понимать?
— Кар… Вера, это не то, что ты думаешь.
— Ничего я не думаю. Я жду объяснений.
Михаил начал оправдываться. Говорил про её повышения, про то, что чувствует себя никем рядом с ней. Про то, что Оксана смотрела на него с обожанием, видела в нём сильного мужчину. Про то, что это был всего один раз, ошибка, случайность.
— Так ты предлагаешь забыть? — спросила Вера.
— Я люблю тебя! Люблю Артёма! Больше так не будет!
— Ребёнок уже родился, Миша. Это факт. Бросать детей нельзя.
— Ты… прощаешь?
— Прощаю. С условием: ты будешь помогать мальчику, но я не хочу видеть ни Оксану, ни Егора. Ни слова обо мне им не скажешь. Договорились?
Михаил кивнул так истово, что Вера поверила: больше такого не повторится.
Подруга Ирина тогда сказала:
— Вера, ты либо святая, либо сумасшедшая.
— Развестись просто. А оставить Артёма без отца, да ещё и этого малыша… Нет, пусть платит алименты неофициальные, зато совесть чиста.
— Люди узнают. Станут судачить.
— Пусть судачат. Моя репутация — это моя работа и мои дела. А что касается семьи — это моё решение.
Прошло пять лет. Вера привыкла к тому, что Михаил дважды в неделю ездит к Оксане и Егору. Привыкла к тратам на «второго сына». Привыкла к косым взглядам знакомых. Но она не привыкла к мысли, что её могли обмануть.
Когда Галина Петровна рассказала про «второго отца», внутри у Веры что-то оборвалось. Не ревность. Не обида. Скорее, холодная ярость от осознания, что пять лет терпения и самопожертвования могли быть напрасными.
— Миша, — сказала она сейчас, — я дам тебе неделю. Разберись с этой ситуацией. Если окажется, что Егор не твой, мы разводимся. Если не разберёшься — тоже разводимся. Выбор за тобой.
— Ты не можешь…
— Могу. И сделаю. Я пять лет держала удар. Позволяла тебе видеться с ребенком, которого считала твоим. Терпела пересуды. Но я не намерена терпеть, если меня используют.
Михаил хотел возразить, но Вера встала из-за стола.
— Семь дней, Миша. Или доказательства, что Егор твой, или чемодан.
Неделя прошла в тягучем молчании. Михаил пропадал где-то целыми днями. Вера продолжала работать, отвозить Артёма на кружки, готовить ужины. Внешне ничего не изменилось. Но внутри разрастался холод.
На восьмой день Михаил пришёл домой с красными глазами.
— Я переезжаю к Оксане, — сказал он.
— Значит, не разобрался?
— Я не могу бросить ребенка! Даже если… даже если есть сомнения!
Вера кивнула.
— Документы на развод подам завтра. Алименты будешь платить через суд.
— Вера…
— Михаил, уходи. Пожалуйста.
Он ушёл в тот же вечер. Артём спросил, почему папа уехал. Вера ответила, что у взрослых иногда бывают разногласия, но они оба любят его одинаково сильно.
Месяц спустя раздался звонок от Ирины.
— Вера, ты слышала? Михаила выгнали!
— Откуда?
— От этой Оксаны! Оказывается, там какой-то мужик объявился. Сделал экспертизу ДНК. Егор — его сын. Михаила просто выставили на улицу.
Вера молчала.
— Вера, ты там?
— Я здесь.
— Ему теперь некуда идти. Ходит по друзьям, просит переночевать. Рассказывает всем, как его обманули. Смеются ему в лицо.
— Значит, я была права.
— Он может к тебе прийти.
— Пусть приходит. Я не впущу.
И Михаил действительно пришёл. Стоял под дверью, просил открыть. Говорил, что был глупцом, что всё понял, что исправится.
Вера не открыла. Потому что знала: второго шанса не бывает. Один она ему уже дала. Пять лет назад.
Через три дня Михаил куда-то уехал. Вера узнала об этом случайно, когда на карту упали алименты на Артёма. Значит, жив и работает где-то.
Ирина спросила однажды:
— Тебе не жаль его?
— Нет, — ответила Вера. — Мне жаль потраченных пяти лет. Но это был мой выбор. Теперь я сделала другой выбор. И этот правильный.
Она посмотрела на Артёма, который делал уроки за столом. Мальчик поднял голову, улыбнулся. Вера улыбнулась в ответ.
Второго отца в их жизни больше не было. И не нужен.
