Понимаете, есть такие моменты в жизни, когда всё переворачивается с ног на голову. Буквально за секунду.
Я сидела на кухне. Обычный вечер. Чай заварила с жасмином, который мы покупали в отпуске.
И всё кажется правильным, на своих местах.
А потом он пришёл домой.
Серёжа вошёл тихо. Как всегда. Ключи бросил в прихожей на тумбочку.
— Привет, — сказал он.
И я поняла. По голосу. По тому, как он не посмотрел мне в глаза.
Знаете, женщины чувствуют такое. Не объяснишь логически. Просто знаешь — что-то не так. Воздух другой становится. Даже чай на вкус меняется.
— Сядь, — попросила я.
Он сел. Напротив. Там, где всегда сидел за завтраком. Где строил планы на выходные. Где мы обсуждали… какую квартиру будем покупать.
Квартиру…
— Мне нужно тебе кое-что сказать, — начал Серёжа.
Я молчала. Ждала.
— Лена… я встретил другую.
Странно. Я была готова к этому. Почему-то была готова именно к этим словам. Но всё равно — как удар. В солнечное сплетение.
— Кто она? — спросила я.
— Работаем вместе. Марина. Из соседнего отдела.
Марина. Даже имя красивое. Наверное, молодая. Наверное, без морщинок вокруг глаз от постоянного прищуривания за компьютером.
— Как давно?
— Полгода.
Полгода. Получается, когда мы выбирали обои для спальни — он уже с ней встречался. Когда планировали отпуск в Турции — думал о ней. Когда я готовила его любимые котлеты — спешил к ней.
— И что теперь? — спросила я.
Он молчал. Крутил обручальное кольцо на пальце. Эта привычка появилась у него недавно. Теперь понимаю — когда появилась.
— Я съезжаю, — сказал наконец.
— К ней?
— Да.
Я встала. Подошла к окну. На улице горели фонари. Обычный двор. Обычные машины. Обычная жизнь продолжалась.
А у меня заканчивалась.
— А деньги? — вдруг спросила я.
— Какие деньги?
— Которые мы копили. На квартиру. Наши пятьдесят тысяч в месяц. Помнишь? Каждый по двадцать пять откладывал.
Тишина. Долгая-долгая тишина.
— Лена…
— Что «Лена»?
— Я не копил.
Мир качнулся. Серьёзно качнулся. Как в кино, когда камера наклоняется.
— То есть как не копил?
— Последние полгода… я помогал Марине с ипотекой.
Всё. Финиш. Точка.
— Я думала, ты копишь для нас, а ты оплачиваешь ипотеку своей подружки? — с болью сказала я.
Голос прозвучал чужой. Как будто не мой.
Он кивнул. Просто кивнул.
Знаете, в такие моменты не плачешь. Слёзы приходят потом. А сначала — тупое удивление. Как так получилось? Как я не заметила?
— Сколько ей дал?
— Сто восемьдесят тысяч.
Наши мечты. Вся наша будущая квартира. Кухня с островом. Большая ванная. Гардеробная, о которой я мечтала с детства.
Всё это ушло к Марине.
— Она знает, что ты женат?
— Знает.
— И ей всё равно?
— У неё сложная ситуация. Развод. Ребёнок.
Ребёнок. Конечно. Им всегда нужна помощь с детьми. И мужчины ведутся. Думают, что спасают.
— А я? — спросила я. — Я что, не сложная ситуация?
— Ты другая. Ты сильная.
Сильная. Как же я устала быть сильной.
— Когда съезжаешь?
— Сейчас соберусь.
Даже не через неделю. Не через месяц. Завтра утром он соберёт вещи и уйдёт к Марине. В квартиру, которую я помогала ему оплачивать.
Я села обратно за стол. Взяла чашку с чаем. Сделала глоток. Противно. Но допила до конца.
— Лен, я понимаю, что это больно…
— Не понимаешь, — перебила я. — Совсем не понимаешь.
И это была правда. Он не понимал. Мужчины вообще не понимают. Для них предательство — это просто смена декораций. Для нас — это рушится вся картина мира.
— Мне нужно собрать вещи, — сказал он.
— Собирай.
Он ушёл в спальню. Я осталась на кухне. Слушала, как он открывает шкафы. Как складывает рубашки. Те самые, которые я гладила каждое воскресенье.
На столе лежала наша общая кредитка. Та, с которой мы снимали деньги на «накопления».
Я взяла телефон. Зашла в банковское приложение.
Баланс: 3 рубля 42 копейки.
Три рубля сорок две копейки от наших мечтаний.
И тут я засмеялась. Серьёзно засмеялась. Истерично, наверное. Но смешно же! Мы с ним экономили на кофе в кафе. Покупали акционные продукты. Ездили на дачу на электричке, а не на машине — бензин дорогой.
А он все эти месяцы содержал любовницу.
— Ты чего смеёшься? — спросил Серёжа, появившись с сумкой.
— Да так. Жизнь смешная штука.
Он поставил сумку у двери. Подошёл ко мне.
— Лена, я не хотел, чтобы так получилось.
— А как ты хотел?
— Не знаю. По-другому.
— Вернёшь деньги?
— Не могу. Ипотека уже оформлена на Марину.
Конечно. Ипотека на двадцать лет. На Марину. Которая теперь будет жить в квартире на мои деньги.
— Понятно, — сказала я.
— Лен…
— Что?
— Прости.
Прости. Два слога. Как будто этого достаточно.
Он ушёл. Дверь закрылась. Я осталась одна на кухне с тремя рублями на счету.
Но знаете что? Утром я проснулась и поняла — мне легче. Серьёзно.
Потому что теперь я знала правду. А правда — она как свежий воздух. Больно сначала, но дышать легче.
И ещё я поняла — Серёжа был прав. Я действительно сильная.
Настолько сильная, что построю новую жизнь. Без него. Без его лжи. Без Марины и её ипотеки.
Я заварила новый чай. Другой сорт. Без жасмина.
И начала планировать.
Прошло две недели
Две недели я жила как в тумане. Ходила на работу. Улыбалась коллегам. Делала вид, что всё хорошо. А вечером приходила домой и не знала, что делать с этой тишиной.
Понимаете, когда живёшь с человеком пять лет, привыкаешь к звукам. К его шагам в коридоре. К тому, как он чистит зубы. К хлопанью дверцы холодильника в полночь.
А теперь — тишина. Мёртвая тишина.
Зато думать стало легче. Без его постоянного «а может, не стоит?» и «подумай ещё раз». Оказывается, я умею принимать решения. Быстро и чётко.
Первым делом нашла адвоката. Наталья Сергеевна. Пожилая женщина с умными глазами.
— Доказать, что деньги тратились не по назначению, сложно, — сказала она. — Но попробовать можно.
— А если не получится?
— Тогда будем действовать по-другому.
Мне понравилось это «по-другому». Звучало интригующе.
Вторым делом — позвонила маме.
— Мам, у меня к тебе вопрос. Помнишь, ты говорила про свою подругу Светку? Которая детективом работает?
— Частным детективом, да. А что случилось?
— Потом расскажу. Дай мне её номер.
Света оказалась прикольной тёткой. Лет сорока пяти, крашеная блондинка, с хриплым голосом и цепким взглядом.
— Значит, так, дорогая, — сказала она, изучив фотографию Серёжи. — Слежка — это деньги. Но если парень такой лох, как ты описываешь, найдём на него что-нибудь интересное.
— Например?
— А мы посмотрим. Может, он не только тебя обманывает.
Интересная мысль.
Третьим делом — устроилась на вторую работу. Удалёнка, переводы с английского. Не бог весть что, но дополнительные тридцать тысяч в месяц.
И знаете что? Мне понравилось. Работать больше, зарабатывать больше, не спрашивать ни у кого разрешения.
Света позвонила через неделю.
— Есть новости, — сказала она. — Встретимся?
Мы встретились в кафе. Света заказала кофе и круассан. Я — только чай. Всё ещё экономила по привычке.
— Твой Серёжа парень занятный, — начала Света. — Марина у него не первая.
— То есть как не первая?
— До неё была Оксана. Тоже с ребёнком.
Мир снова качнулся. Но уже не так болезненно. Скорее удивительно.
— И сколько он ей дал?
— По моим подсчётам — около восьмидесяти тысяч. За четыре месяца.
Восемьдесят плюс сто восемьдесят. Двести шестьдесят тысяч рублей. Наших с ним денег.
— А до Оксаны?
— До неё не знаю. Но подозреваю, что была ещё кто-то.
Я допила чай. Какой-то горький попался.
— Света, а что если…
— Что, если что?
— Что, если мы найдём всех его бывших «нуждающихся»? И объединимся?
Света улыбнулась. Хищно так улыбнулась.
— Мне нравится, как ты думаешь.
Оксану нашли быстро. Она работала в банке, жила в Марьино, воспитывала семилетнего сына.
Встретились у неё дома. Обычная однушка, ремонт советских времён, но чистенько. Мальчик играл в планшете в углу.
— Он обещал на мне жениться, — рассказывала Оксана. — Говорил, что разводится. Что я — любовь всей его жизни.
— И ты поверила?
— А что делать? Одна с ребёнком, кредиты, работа… Когда мужчина говорит, что поможет, хочется верить. Он же «помогал». Из любви.
Понимаю. Отлично понимаю.
— А потом он просто исчез?
— Не отвечал на звонки. В соцсетях заблокировал. Как будто испарился.
Мы с Оксаной переглянулись. И обе засмеялись. Нервно, но всё-таки.
— Знаешь, — сказала я, — а давай мы ему всем вместе поможем. Из любви.
На следующий день я написала Серёже. Первый раз за три недели.
«Привет. Как дела? Хочу поговорить. Встретимся?»
Он ответил через час: «Привет. Всё хорошо. Давай встретимся. Я соскучился».
Соскучился. Интересно, по мне или по деньгам?
Встретились в том же кафе, где я сидела со Светой. Серёжа выглядел неплохо. Даже помолодел как-то. Наверное, любовь красит.
— Как ты? — спросил он.
— Нормально. Работаю больше, зарабатываю больше. Живу.
— Я рад. Ты молодец.
Молодец. Потому что не плачу, не умоляю вернуться, не устраиваю сцены.
— Серёж, а помнишь Оксану?
Он замер. Кофе наполовину не допитый остался в чашке.
— Какую Оксану?
— Ту, с которой ты встречался до Марины.
Молчание. Долгое, тягучее молчание.
— Откуда ты знаешь?
— Мы познакомились. Хорошая девочка. Жаль, что ты её бросил.
— Лена, я могу объяснить…
— Не нужно. Я всё понимаю. Ты помогаешь женщинам. Это благородно.
Он смотрел на меня с подозрением. Ждал подвоха.
— Только вот незадача, — продолжила я. — Деньги-то были наши общие. И Оксане ты давал из нашего «семейного бюджета». И Марине тоже.
— Куда ты клонишь?
— А я не клоню. Я предлагаю. Хочешь, я прощу тебе долги?
— Серьёзно?
— Серьёзно. Но при одном условии.
— Каком?
Я незаметно в сумочке нажала кнопку на диктофоне. Включила запись.
— Расскажи подробно, кому, когда и сколько давал денег. Из наших общих накоплений. Без утайки.
— Зачем?
— Для порядка. Хочу знать точную сумму.
Он рассказал. Всё. Про Оксану. Про Марину. Про ещё одну девушку — Лену. Да, тоже Лену. С которой встречался полгода до Оксаны.
Итого: триста двадцать тысяч рублей.
Триста двадцать тысяч наших с ним денег ушло…
— Всё? — спросила я, выключая диктофон.
— Всё.
— Хорошо. Тогда до свидания.
— А как же прощение долгов?
— А никак. Я просто хотела знать правду.
Он побледнел.
— Лена, ты что задумала?
— Я? Ничего особенного. Просто хочу вернуть свои деньги. Честно заработанные.
— Но у меня их нет!
— Найдёшь. Или мы найдём. У нас теперь есть запись твоего признания. И свидетели. И адвокат.
Я встала, оставила деньги за чай и пошла к выходу.
— Лена! — крикнул он мне вслед. — Я же любил тебя!
Я обернулась.
— Знаешь, Серёж, наверное, любил. По-своему. Но любовь без уважения — это не любовь. Это эгоизм.
На улице было солнечно. Весна наконец-то пришла. Я достала телефон и написала в наш общий чат с Оксаной и Светой:
«Девочки, план работает. Встречаемся завтра. Обсуждаем детали».
Вечером заварила чай. Новый сорт — с бергамотом. Сладкий, ароматный. Совсем не похожий на тот, жасминовый, что мы покупали вместе.
Я села у окна и стала планировать завтрашний день. И послезавтрашний. И всю новую жизнь.
Без Сережи. Но с уважением к себе.
И знаете что? Оказалось, что это и есть настоящая любовь. К себе.
