Таня сидела на диване, лениво перелистывая страницы журнала. За окном медленно сгущались вечерние сумерки, негромко играла классическая музыка в современной обработке. Она первый день была в отпуске, и это ощущение свободного, ничем не занятого времени пока казалось непривычным.
Вдруг тишину нарушил звонок. Таня потянулась к телефону, взглянула на экран – это была Вера. Она нажала “принять” и услышала в трубке знакомый, но какой‑то приглушённый голос:
– Тань, привет, – прозвучало устало и как-то… обреченно. – У тебя есть время сегодня вечером? Можем встретиться?
– Конечно, – ответила она, стараясь приглушить тревогу в голосе. – Я же в отпуске. Где встретимся?
– Давай в кафе, – после небольшой паузы сказала Вера. – Разговор не из простых будет. Но мне и правда больше не с кем посоветоваться.
Таня почувствовала, что беспокойство только усилилось. Что могло случиться? Вера всегда была той самой подругой, которая заряжала всех вокруг своей энергией и оптимизмом. Даже в сложных ситуациях она умудрялась находить повод для улыбки и говорила, что “всё обязательно наладится”. И если уж она признаётся, что ей нужен совет, значит, дело серьёзное.
– Во сколько? – спросила Таня, невольно напрягаясь. Мысли метались: что могло случиться у вечно неунывающей Верочки? Может, проблемы на работе? Или что‑то с семьёй?
– Давай в восемь. В нашем обычном месте, – ответила Вера, и в её голосе прозвучала слабая надежда, будто сама возможность поговорить уже немного облегчала груз, который она несла в себе.
Таня кивнула, хотя подруга этого не могла видеть.
– Хорошо, буду там.
Таня посмотрела на часы – до восьми ещё было время, но внутри уже нарастало нетерпение. Ей хотелось как можно скорее узнать, что тревожит подругу, и, если получится, помочь…
*******************
Татьяна торопливо вошла в кафе, слегка запыхавшись. Она очень не любила опаздывать, а тут вышло целых пять минут задержки – сначала застряла в неожиданной пробке, потом долго кружила по парковке в поисках свободного места. В голове ещё крутились мысли о потерянном времени, но, переступив порог, она тут же переключилась на главное: нужно было найти Веру.
Она окинула взглядом зал. Люди разговаривали, смеялись, листали меню – обычная суета. И среди этого движения её взгляд сразу выцепил знакомый силуэт в дальнем углу у окна. Вера сидела совершенно неподвижно, подперев голову рукой, и смотрела на улицу. Что‑то в её позе насторожило Татьяну – слишком уж безжизненно она выглядела. А когда она разглядела взгляд подруги, устремлённый на прохожих, внутри всё сжалось. В этом взгляде было столько отрешённости, будто Вера завидовала тем, кто шёл мимо, у кого была обычная, ничем не омрачённая жизнь.
Не теряя ни секунды, Татьяна быстро прошагала к столику. Сбросила на соседний стул сумочку, даже не присев, и без предисловий выпалила:
– Что случилось? Да на тебе лица нет! Что‑то с сыном? Или с дочкой? Да не молчи же ты!
Вера будто не услышала. Медленно повернула голову, но взгляд её словно не до конца сфокусировался на подруге. Вместо ответа она продолжала молча разглядывать кофе в кружке, словно в тёмной жидкости действительно мог скрываться ответ на какой‑то мучительный вопрос. Пальцы её слегка дрожали, когда она машинально покрутила чашку на блюдце. Потом наконец подняла глаза. В них стояли слёзы, а голос, когда она заговорила, был таким тихим, что Татьяне пришлось напрячь слух:
– Знаешь, а я умираю…
В этот момент Татьяна как раз сделала глоток чая – того, что Вера заказала для неё заранее. Слова подруги ударили словно кулак в грудь. Она резко закашлялась, чай попал не в то горло. На глаза навернулись слёзы, она схватилась за грудь, пытаясь отдышаться. Всё произошло так внезапно, что она на мгновение растерялась.
К столику тут же подскочила официантка, обеспокоенно глядя на Татьяну:
– Всё в порядке? Может, воды?
Обе женщины одновременно покачали головой. Официантка, удостоверившись, что помощь не требуется, отошла. Татьяна наконец смогла выровнять дыхание. Она посмотрела на Веру с таким выражением, будто надеялась, что всё это – дурная шутка, нелепая ошибка. В голове крутилось: “Не может быть. Этого просто не может быть”.
– Вер, ты не шутишь? Что случилось? Ты ведь всегда самая здоровая из нас была! – в голосе Татьяны звучала отчаянная надежда на то, что сейчас Вера улыбнётся и скажет: “Да я просто пошутила, не бери в голову”.
– Да разве с таким шутят? – Вера отвела взгляд, пальцы нервно теребили край скатерти, словно искали, за что бы ухватиться. – Я уже пару лет о своём диагнозе знаю, но всё надеялась на лучшее… Помнишь, у меня после рождения Ксюни проблемы были? Вот тогда и узнала.
– И молчала! – Таня вдруг резко ударила ладонью по столу. Чашки вздрогнули, ложечки звякнули. Несколько посетителей обернулись в их сторону, но женщина даже не заметила. – Почему?
– А что бы это изменило? – голос Веры звучал тоскливо, почти безнадёжно. Она наконец посмотрела на подругу, и в её глазах была такая усталость, что у Татьяны защемило сердце. – Знаешь, я боюсь. Очень боюсь! Не за себя, за Лёшу. Ему всего тринадцать! Что его ждёт дальше? Ксюшу Антон точно не бросит, насчет этого я уверена…
Татьяна глубоко вздохнула, пытаясь собраться с мыслями. Она понимала, что сейчас важно не поддаваться панике, а говорить твёрдо, уверенно – так, чтобы Вера почувствовала: она не одна.
– Антон и Лешку не оставит! – начала она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. – Пусть он и не родной отец мальчику, но всё равно не бросит. Да и мы всегда поможем… Блин, нет! Перестань себя хоронить заживо! Вдруг ещё обойдётся!
Она схватила Веру за руку, сжала пальцы, будто пытаясь передать ей хоть каплю своей уверенности. Тепло её ладони, твёрдость хватки – всё это должно было сказать больше, чем слова. Вера наконец посмотрела на неё – в глазах всё ещё стояли слёзы, но в них мелькнуло что‑то похожее на благодарность. Она слабо сжала в ответ ладонь подруги, словно цепляясь за эту поддержку, как за спасательный круг.
В кафе по‑прежнему шумели посетители, звенела посуда, доносился аромат свежей выпечки. Но для двух женщин за столиком в углу весь мир на мгновение сузился до этого прикосновения рук, до этого молчаливого обещания: “Я с тобой. Мы справимся”.
**********************
Не справились.
Прошло всего два месяца – и Веры не стало. Всё случилось так быстро, что друзья до последнего не могли поверить в реальность происходящего. Ещё недавно она смеялась, строила планы, заботилась о детях – а теперь её место за столом пустовало, и в квартире повисла тяжёлая тишина, которую не могли заполнить ни слова утешения, ни привычные бытовые звуки.
На руках Антона, её мужа, остались двое несовершеннолетних детей: трёхлетняя Ксюша и тринадцатилетний Лёша. Поначалу все думали, что мужчина, несмотря на непростые отношения с женой в последние годы, хотя бы ради детей постарается собраться с силами и взять ситуацию в свои руки. Но надежды быстро рассеялись.
Уже через неделю после похорон Антон привёл в квартиру другую женщину. Официально – няню для детей. Но друзья Веры, навещая семью, сразу понимали: это не просто работница. Женщина чувствовала себя в доме слишком свободно, распоряжалась, будто хозяйка, а Антон не скрывал, что проводит с ней много времени. Люди шептались, осуждали – но мужчине, похоже, было всё равно. Он словно стремился как можно быстрее заполнить пустоту, оставленную смертью жены, не задумываясь о том, как это выглядит со стороны и что чувствуют дети.
Ещё через неделю Антон огорошил всех заявлением: он не в состоянии воспитывать сразу двоих детей и намерен отправить Лёшу в детский дом. Аргумент был один: мальчик ему не родной. Слова эти звучали особенно горько, потому что Лёша, несмотря на подростковый возраст, очень привязался к отчиму и до последнего верил, что тот станет для него опорой.
Друзья пытались поговорить с Антоном, урезонить его. Звонили, приходили, приводили примеры, напоминали о ответственности. Но мужчина стоял на своём. Его голос звучал твёрдо, взгляд был холодным – казалось, он уже всё решил и не собирался менять решение.
И тут, словно из ниоткуда, появилась Анжела – старшая дочь Веры. Девушка почти всю жизнь прожила с отцом за границей, но часто навещала мать. Её визиты стали реже после того, как Вера вышла замуж за Антона. Анжела сразу почувствовала: новый муж матери – человек ненадёжный. Её настораживало, что он мало зарабатывал, но с удовольствием устроился в трёхкомнатной квартире на полном обеспечении жены. Она не скрывала своего недоверия к нему и в конце концов перестала приезжать, ограничиваясь звонками и посылками для мамы и младшего брата. Антона она упорно игнорировала, не желая иметь с ним ничего общего.
Теперь же, узнав о случившемся, Анжела бросила все дела и приехала. Она вошла в квартиру, где всё ещё пахло воспоминаниями о матери, и сразу поняла: здесь царит хаос. Ксюша прижималась к няне-самозванке, Лёша сидел в углу, уткнувшись в телефон, а Антон расхаживал по комнате, будто хозяин положения.
– Так, – сказала Анжела, снимая куртку и ставя сумку на пол. – Давайте разберёмся, что тут происходит.
Антона всё это невероятно бесило. С самого появления Анжелы в доме он чувствовал, как внутри закипает злость. Она вела себя так уверенно, будто имела право распоряжаться здесь, будто знала, как лучше. А ведь она даже не жила рядом все эти годы – приезжала на пару дней, дарила подарки и снова исчезала за границей. И вот теперь она явилась с готовыми решениями, с требованиями, с этим своим непреклонным взглядом.
Когда Анжела впервые заговорила о том, что хочет взять Лёшу под свою опеку, Антон лишь усмехнулся. В тот момент он отчётливо понял: вот она, возможность поставить наглую девчонку на место. Пусть почувствует, что не всё в жизни решается по щелчку пальцев. Он твёрдо решил: мальчика не отдаст. Ни за что.
Друзья Веры, узнав о его намерении отправить Лёшу в детский дом, снова взялись за уговоры. Но теперь их просьбы звучали иначе – они уже не пытались пробудить в Антоне отцовские чувства, а обращались к Анжеле как к реальной альтернативе. Люди звонили, приходили, уговаривали, приводили доводы. Но Антон стоял на своём, будто каменная стена.
Однажды к нему пришла Таня. Она давно знала Веру, часто бывала в их доме и искренне переживала за детей. Её голос дрожал от сдерживаемого гнева, когда она в очередной раз попыталась достучаться до мужчины:
– Прекрати себя так вести! Подумай о пацане! Где ему лучше будет? В семье или детдоме?
Антон лишь ухмыльнулся, словно её слова были не более чем назойливым комариным писком. Он неторопливо прошёлся по комнате, демонстративно разглядывая свои ногти.
– Да мне как-то ровно, – наконец ответил он, даже не глядя на Таню. – Он всё равно меня ни во что не ставил, вот пусть теперь мучается.
– И за что тебя Вера полюбила? Ты же… У меня слов нет! – в голосе Тани звучала неподдельная горечь.
– Вот и молчи, – отрезал Антон, но вдруг замер, будто его посетила какая-то мысль. Через мгновение на лице появилась хитрая усмешка. – Хотя… Передай девчонке, если она мне заплатит, я отдам ей брата. Я как раз хочу машину новую купить.
Он произнёс это так буднично, словно обсуждал покупку продуктов. Потом развернулся и вышел, оставив Таню стоять посреди комнаты в полной растерянности. Она не могла поверить своим ушам. Деньги? Он всерьёз говорит о деньгах?
Таня медленно опустилась на стул, пытаясь осмыслить услышанное. В голове крутились мысли: как донести до Анжелы это немыслимое условие? Как объяснить, что человек, который должен заботиться о детях, ставит им такие циничные условия? Она взглянула в окно, где уже сгущались вечерние тени, и почувствовала, как внутри растёт твёрдое решение: нельзя допустить, чтобы Лёша оказался в детдоме. Нужно что-то предпринимать…
***********************
Таня стояла посреди улицы, сжимая в руках телефон. Ветер трепал её волосы, где‑то вдалеке гудели машины, но она не замечала ничего вокруг. В голове снова и снова звучали слова Антона: “Передай девчонке, если она мне заплатит, я отдам ей брата… Я как раз хочу машину новую купить”. Как можно так говорить о ребёнке? Как можно превращать чужую беду в предмет торга?
Она достала платок, вытерла выступившие слёзы. Гнев и отчаяние смешались в душе, но Таня знала: сейчас нельзя поддаваться эмоциям. Нужно действовать. Она решительно набрала номер Анжелы.
– Анжела, это Таня. Нужно срочно поговорить. Дело очень серьёзное.
Голос Анжелы прозвучал спокойно, но в нём чувствовалась напряжённая готовность:
– Я слушаю. Где ты?
– В двух кварталах от нашего кафе. Сможешь приехать?
– Буду через полчаса.
Через час они сидели за тем самым столиком у окна, где когда‑то Вера, бледная и дрожащая, сообщила о своём диагнозе. Теперь здесь была Анжела – тоже бледная, но удивительно собранная. Она слушала рассказ Тани, не перебивая, лишь пальцы её сжимали чашку с кофе так, что побелели костяшки.
– Он хочет денег? – тихо спросила Анжела, когда Таня закончила. – Совсем обнаглел! Ребёнком торговать вздумал… Ничего он не получит! Ещё и потеряет последнее!
– А что тогда? – насторожилась Таня. – У тебя есть план?
Анжела задумчиво провела пальцем по краю чашки, словно чертила невидимые линии.
– У меня есть знакомый. Человек, который умеет решать подобные вопросы… по‑своему.
– Ты уверена? – с сомнением протянула Таня. – Это же опасно… Вдруг всё только хуже станет?
– Опаснее пустить ситуацию на самотек! Лешка может попасть в систему, – отрезала Анжела, и в её голосе прозвучала железная решимость. – Я должна попробовать. Он не имеет права распоряжаться судьбой моего брата.
Следующие дни Анжела провела в напряжённом ожидании. Она связалась со своим знакомым – сдержанным мужчиной по имени Дмитрий. Он не задавал лишних вопросов, не выражал эмоций, просто выслушал историю и коротко бросил: “Разберёмся”.
Однажды вечером Лёша сидел в своей комнате, делал уроки и вдруг услышал странные звуки из гостиной. Он отложил ручку, прислушался. Голос Антона звучал непривычно – нервно, почти испуганно.
Лёша осторожно подкрался к двери и заглянул в щель. Антон ходил из угла в угол, периодически бросая взгляды на телефон, будто ждал какого‑то страшного звонка.
– Да, да, я понял! – кричал он в трубку. – Всё сделаю, как скажете! Только… только не надо…
Лёша замер, прислушиваясь. Голос Антона дрожал, на лбу выступили капли пота.
– Я подпишу все бумаги, отдам документы… Только оставьте меня в покое! – почти взмолился он. – Я клянусь, я всё сделаю!
На следующий день Антон, бледный и взъерошенный, явился к нотариусу с полным набором документов. Его новая “няня” держалась позади, нервно теребя край юбки. Руки Антона дрожали, когда он ставил подписи на каждом листе.
– Вот, – пробормотал он, протягивая папку Анжеле. – Всё, как вы хотели. Опека, документы, свидетельства… Только оставьте нас в покое.
Анжела взяла папку, внимательно проверила каждую бумагу – не спеша, тщательно, будто проверяла, не упустил ли он чего‑то намеренно. Убедившись, что всё в порядке, она подняла взгляд.
– Молодец, – холодно произнесла она. – Надеюсь, мы больше никогда не увидимся. И да, вот ещё что. Свою часть квартиры, которую ты по наследству получил, перепишешь на дочь. Ты не заслужил ей владеть. И опека будет тебя постоянно проверять. Очень внимательно проверять…
Когда они вышли из нотариальной конторы, Лёша с облегчением выдохнул:
– Наконец‑то! Я уж думал, он никогда не сдастся.
– Иногда люди понимают всё только тогда, когда видят, что шутки кончились, – задумчиво произнесла Анжела, глядя вслед удаляющемуся Антону.
Таня, стоявшая неподалёку, подошла к ним и обняла обоих. Её глаза светились радостью и облегчением.
– Теперь всё будет хорошо, – улыбнулась она. – Вы – настоящая семья.
Лёша прижался к сестре, чувствуя, как уходит напряжение последних недель. Столько страхов, столько бессонных ночей – и вот наконец можно выдохнуть. Анжела погладила его по голове и тихо сказала:
– Поехали домой. Тебе там понравится…
Они направились к машине. Солнце светило ярко, словно приветствуя их новый начало. Позади оставались мрачные дни, страхи и человек, который когда‑то пытался сломать их жизни. Впереди ждала новая глава – без страха и сомнений, с надеждой на лучшее…
**********************
Таня стояла у выхода на посадку, нервно сжимая в руках платок. Вокруг суетились пассажиры, раздавались объявления по громкой связи, но она почти не замечала этого. Всё её внимание было сосредоточено на Лёше – парень уже почти догнал её ростом, но в этот момент выглядел совсем мальчишкой, растерянным и взволнованным.
Она шагнула к нему и крепко обняла, словно пытаясь передать через это объятие всю свою заботу и тепло.
– Лёша, не забывай нам звонить, – голос Тани дрогнул, но она постаралась говорить бодро. – И фотографии присылай. Хочу видеть, как ты там устраиваешься.
Лёша неловко обнял её в ответ. Было видно, что он изо всех сил старается держаться мужественно, но глаза всё равно блестели от слёз.
– Теть Тань, я о вас никогда не забуду, – произнёс он чуть сбивчиво. – Честно.
В его голосе звучала такая искренность, что у Тани защемило сердце. Конечно, он волновался – впереди переезд в другую страну, пусть даже к родной сестре. Новая школа, новый язык, новая жизнь…
Анжела, стоявшая рядом, мягко улыбнулась. За последние пару месяцев ей пришлось пережить немало: бесконечные переговоры, бумажная волокита, нервные разговоры с Антоном, который до последнего пытался усложнить ситуацию. Но теперь всё позади – она официально стала опекуном брата, и это главное.
– Это точно, – подтвердила она, глядя на Лёшу с тёплой улыбкой. – Мы теперь вместе, и ничего не страшно.
Она на мгновение замолчала, потом добавила:
– Если бы не вы, Тань, мы бы тут сейчас не стояли. Правда. Спасибо вам за всё.
Таня смущённо махнула рукой, будто отмахиваясь от благодарности, но в глазах её блеснули слёзы.
– И у меня есть просьба, – продолжила Анжела, слегка наклонив голову.
– Какая? – спросила Таня, украдкой смахивая слезу.
– Я хочу знать, как растёт моя сестра. Хоть Ксюша меня и не знает толком… Но она моя кровь, и мне важно быть в курсе, как у неё дела.
В голосе Анжелы звучала неподдельная забота. Она понимала, что Ксюша пока слишком мала, чтобы осознать всё происходящее, но хотела быть частью её жизни, пусть даже на расстоянии.
– Конечно, я всё сделаю, – тут же откликнулась Таня, и на лице её появилась искренняя улыбка. – Буду часто писать, рассказывать, как она растёт, какие у неё успехи. Может, и видео буду отправлять.
– Было бы здорово, – кивнула Анжела.
Раздалось очередное объявление о начале посадки. Лёша вздрогнул, потом глубоко вздохнул, словно набираясь смелости.
– Ну что, пора, – сказала Анжела, беря брата за руку. – Всё будет хорошо, обещаю.
Они направились к выходу на посадку. Таня шла следом, провожая их взглядом. В груди было одновременно и радостно, и грустно – она знала, что ребята начинают новую жизнь, и это замечательно. Но расставаться всегда нелегко.
У самого входа Лёша обернулся, помахал ей рукой. Анжела тоже улыбнулась и кивнула.
– Звоните! – крикнула Таня, уже не сдерживая слёз. – Я буду ждать!
Они вошли в коридор, ведущий к самолёту, и вскоре скрылись из виду. Таня ещё долго стояла на том же месте, глядя вслед улетающему самолёту. Где‑то в вышине сверкнула серебристая точка, постепенно растворяясь в голубом небе.
А где‑то там, в салоне самолёта, Лёша и Анжела устроились на своих местах. Брат прижался к окну, наблюдая, как земля становится всё дальше и дальше. Сестра положила руку ему на плечо, тихо что‑то говоря – то ли ободряя, то ли просто делясь своими мыслями.
Самолёт уносил их в новую жизнь. Впереди ждало немало сложностей – новая страна, новые правила, новые люди. Но теперь они были вместе, и это давало им силы. Брат и сестра, которые прошли через испытания и научились ценить друг друга. Они знали: пока они есть друг у друга, они справятся с чем угодно…
