— Мам, я, конечно, всё понимаю, сто тысяч — сумма большая… Но ведь у тебя же были деньги. Почему ты не помогла нам? — с болью в голосе спросила Света.
— Ну, допустим, были. И что? Это мои деньги, я ими и распоряжаюсь, — отмахнулась Любовь Максимовна. — Вы ж в итоге выкрутились, ничего страшного не произошло.
— Еле-еле, мам! Еле-еле. Пока кое-кто валялся на пляже в Турции. И то — ещё неизвестно, сколько мы будем выплачивать кредиты, потому что нам дали деньги только под сумасшедшие проценты.
Повисла гнетущая тишина. Матери, кажется, было больше нечего сказать по этому поводу.
— Мам, вот ты мне ответь, только честно… А если бы такое случилось со мной, ты бы тоже помогла бы Веронике, а не мне?
— Ну не сравнивай! Денис, может, и хороший человек, но мне-то он всё-таки не сын. С чего я, пожилая женщина, должна спасать взрослого, самостоятельного мужчину? Вы с ним сегодня милуетесь, а завтра разведётесь. Так зачем мне рисковать?
От этих слов стало лишь хуже. Мать поставила на весы свои деньги и чужую жизнь, и… деньги оказались важнее. Даже не так. Важнее оказалась младшая дочка и её хотелки.
Увы, для их семьи это было нормой.
…Когда Света была маленькой, жили они очень бедно. Порой денег не было даже на рабочие тетради для школы и лекарства. И мать, и отец работали, поэтому большую часть детства Света провела у бабушки. Родителей она почти не видела: её забирали лишь по выходным, и то — не всегда.
Когда Свете было девять, у неё появилась младшая сестра — Вероника. К тому моменту финансовое положение семьи выровнялось, однако Света так и продолжала ходить с дырявым потёртым рюкзаком. Она не хотела быть в тягость родителям, поэтому стеснялась лишний раз попросить денег на школьную поездку или билет в кино. Когда у неё спрашивали, что она хочет на день рождения, девочка отвечала скромно: пижаму. Или брюки. Или новую блузку. Смотря что было нужнее.
С Вероникой всё было иначе. С ней родители будто навёрстывали упущенное. У неё было всё: горы мягких игрушек, кукольные домики, машинки на радиоуправлении. Пока Света зашивала дырки на одежде, Вероника выпрашивала у родителей динозавра-робота. И ведь получала же. А потом — теряла интерес через пару дней.
Света думала, что проблема в ней. В том, что она не умеет просить.
— Мам, а можно мне новый телефон на день рождения? А то на моём уже ничего не работает, — однажды сказала она, виновато опустив взгляд. — Просто все девочки из класса переписываются, а я не могу… У меня ничего не запускается.
— Ого. Ну, ты бы хоть заранее предупредила, — вздохнула мать. — Ну ладно. Мы с папой подумаем.
Они подумали. И в итоге подарили младшей дочери планшет для мультиков и игр, а Свете спустя месяц — свитер, книгу и коробку конфет.
С тех пор Света старалась ни о чём не просить. Однако совсем уж обойтись без помощи родителей было невозможно. Особенно когда речь идёт о высшем образовании.
Света хотела стать юристом, но свободных бюджетных мест по этому направлению в их городских вузах не было. Оставалось лишь полагаться на мать и отца.
— Поступай в педагогический, — сказала Любовь Максимовна, выслушав Свету. — Там бесплатных мест — полно. У нас сейчас большие траты, сама знаешь.
— Мам, но это же совсем разные вещи…
— Свет, главное — корочка, а там уже — как по жизни устроишься. У нас денег нет, понимаешь? Где я тебе их возьму? Из воздуха?
Самым обидным было то, что денег-то было много. Просто все они утекали в чёрную дыру под названием Вероника. Сестре хотелось красиво одеваться, краситься и гулять. Сегодня она хотела кожаные ботфорты, через пару недель — ротвейлера, через месяц — компьютер. А ещё она не очень-то преуспевала в учёбе. Родителям приходилось водить её к репетиторам.
Света, к слову, сдала экзамены сама. Пусть посредственно, но сама.
Отказ родителей ощущался тогда как предательство. Да и сейчас — тоже.
Когда Света переехала к Денису, своему будущему мужу, у неё будто камень с плеч свалился. В своей семье она чувствовала себя лишней, ненужной. У Дениса же семьи не было совсем: в шестнадцать лет он стал сиротой. Быть может, потому-то он с таким рвением пытался врасти в чужую.
Денис чинил технику и менял краны в доме тёщи. Он возил тестя на дачу и помогал таскать мешки с картошкой. Когда отца Светы не стало, Денис помог отремонтировать квартиру, чтобы Любовь Максимовна выгодно разменяла её. Он делал это не ради галочки и не в ожидании благодарности. Он просто очень хотел стать своим, родным.
Тогда казалось, что он стал. Любовь Максимовна называла его «сыночком» и хвасталась зятем при каждом удобном случае. Но даже тогда ощущалось какое-то неравенство.
Пока Света с мужем ездили на старенькой шестёрке, Веронике купили «Опель» из салона. А ещё — квартиру в качестве подарка за получение диплома. И это при том, что в основном училась там не Вероника, а родительский кошелёк.
— Она одна. Ей тяжело. У неё только я и есть, больше никто ей не поможет, — говорила мать.
Света лишь вздыхала. Да уж, Веронике одной тяжело, а им с маленьким ребёнком, конечно, легко. Между тем, внуком Любовь Максимовна не интересовалась, а когда нужно было помочь — открещивалась.
Несмотря на это, всё было хорошо. Света была счастлива. Она чувствовала себя любимой и желанной рядом с Денисом.
Но всю их идиллию перечеркнул один день…
Резкая боль в груди у Дениса. Скорая. Белые стены кабинета и серьёзное лицо врача… Когда им озвучили диагноз и сообщили, что требуется срочная операция и нужно заплатить, чтобы обойти квоты, у Светы подкосились ноги. А когда назвали сумму — она вовсе ощутила, как земля уходит из-под ног.
Почти триста тысяч… И это только за операцию, без учёта лекарств и восстановления. По факту нужно было намного больше. Эта цифра в разы превосходила все их скромные накопления.
Света и Денис метались как загнанные звери. Они быстро продали машину, но денег всё равно катастрофически не хватало. И тогда, крепко сжав телефон в ладони, Света набрала номер матери.
— Мам, случилось страшное. Денису нужна операция, срочно. Мы продали машину, но нам всё равно нужно ещё хотя бы сто тысяч. Дай нам в долг, пожалуйста. Я всё верну. Могу даже написать расписку, — задыхаясь от волнения, сказала Света. — Он… Его может не стать, мама…
Свете казалось, что у неё самой сердце пропустило удар в ожидании. Любовь Максимовна не торопилась отвечать, и груз страха с каждой секундой становился всё тяжелее.
— Светочка… — наконец вздохнула она. — Понимаешь, деньги — это такая штука… Они либо есть, либо нет. У меня их сейчас нет.
Света не верила своим ушам. Мать так щедро разбрасывалась деньгами, когда дело касалось Вероники, а сейчас вдруг всё закончилось?
— Мам, я тебя прошу, умоляю, пожалуйста… Помоги мне спасти его. У нас же сын… Он же останется без отца.
— Свет… Тут я могу помочь только советом. Возьмите кредит или обратитесь к его друзьям. И вообще, такие операции разве не делают бесплатно?
— Делают, но придётся ждать несколько месяцев. А за это время… Мам, мы не можем сидеть и ждать.
— Ну, я бы с радостью помогла, если бы могла. Но я не могу.
Было больно, но Света кое-как смирилась. Даже попыталась поверить матери. Однако вера продержалась недолго.
Всего через неделю сестра выставила новые фотографии. Она позировала в Турции на пляже с коктейлем в руках. А ещё — благодарила мать за такой подарок.
Внезапно стало ясно, куда ушли все деньги. Света не выдержала и позвонила матери. В этом звонке не было никакого смысла. Было поздно что-то менять, ведь они пусть и с трудом, но нашли деньги. Свете просто хотелось выговориться, выплеснуть боль. Где-то внутри всё ещё теплилась надежда на то, что мать её всё-таки любит.
Зря. Света просто в очередной раз наткнулась на стену льда…
Когда она положила трубку, из глаз хлынули слёзы. Света плакала не из-за ссоры и даже не из-за денег. Она плакала по той девочке, которой когда-то была, и которая так и не дождалась любви. Она плакала от осознания, что самым страшным диагнозом оказался не стеноз, обнаруженный врачами, а материнское равнодушие. Лекарства от него просто не существовало.
…С того злополучного дня прошло пять лет. От прежних проблем остались лишь воспоминания. Кредиты выплатили, здоровье поправили. Их семья была хоть и маленькой, но очень дружной.
И вот, в один из спокойных совместных вечеров у Светы зазвонил телефон. Номер незнакомый, но с кодом их города.
— Алло?..
— Светочка, это Валентина Николаевна, соседка твоей мамы. Ты уж прости за беспокойство, но Любе нужна помощь… — виноватым тоном начала женщина. — Упала она неудачно, ногу сломала, да так, что может и не встать. Мы, соседи, помогаем как можем, но мы ж не всемогущие…
Холодная тяжесть, знакомая и чужая одновременно, разлилась по грудной клетке. Света медленно подняла глаза. Денис, который только что помогал сыну с задачами по геометрии, застыл над учебником.
Если уж в этом мире нужно выбирать, куда вкладывать свои силы и ресурсы, то пусть это будет её семья. Настоящая, а не та, что лишь по документам.
— А Вероника что? — спокойно спросила Света.
— Так она ж давно в Москве! Вышла там замуж, ребёнка родила. Ой, такого болезненного, что ей оттуда теперь и не вырваться… А мать твоя гордая, тебе звонить не хочет. Я уж ей говорила…
— Валентина Николаевна, — перебила Света соседку. — Спасибо, что сообщили мне. И спасибо, что помогаете моей маме. Вы очень добрый человек. Но помочь я, к сожалению, не смогу.
Валентина Николаевна притихла секунд на пять.
— Как это?..
— А вот так. Моя мать всю свою жизнь, любовь, деньги и силы вложила в Веронику. Когда помощь нужна была мне — мне сказали, что денег нет, но вы держитесь. Пусть теперь та, кого она выбрала, и помогает ей. А если она не хочет — мама может продать квартиру и уехать в дом престарелых. Государству она, в конце концов, дала больше, чем мне за все мои годы.
Света не стала дожидаться возражений или уговоров. Она просто спокойно попрощалась и положила трубку.
Пальцы слегка дрожали, но на душе стало спокойнее. Света даже не мстила, она просто восстанавливала справедливость через закон бумеранга. Когда-то мать бросила его вдаль со словами «денег нет», не подумав о траектории его возврата. Годы спустя он описал немыслимую дугу и лёг к её ногам.
Света встала, подошла к мужу и сыну и обняла их за плечи. Всё, что ей было нужно в этой жизни, находилось здесь, в пределах их квартиры. А всё остальное — просто эхо чужого выбора.
