– Мама, а почему квартира Вике? – Евгения стояла в дверях кухни, сжимая в руках чашку остывшего кофе.
Мать продолжала резать овощи для салата, даже не подняв головы от разделочной доски.
– Женя, ты опять за свое? Сколько можно об этом говорить. Вика вышла замуж, у нее семья. А ты у нас пока еще на выданье. Так что…
Евгения поставила чашку на стол. Кофе расплескался по скатерти. Мать наконец подняла взгляд, в ее глазах мелькнуло раздражение.
– Я переписала на нее квартиру, которую мы сдавали, чтобы она могла спокойно строить свою жизнь, – продолжила мать уже спокойнее, вытирая руки о фартук. – Молодой семье нужна стабильность, крыша над головой. А не переживания каждый месяц о том, где жить.
– А когда я выйду замуж, что ты на меня оформишь? – Евгения старалась говорить спокойно, хотя внутри все клокотало от обиды. – Свою квартиру отдашь?
Мать рассмеялась, и этот смех резанул Евгению сильнее любых слов.
– Конечно нет, Женя. Где же я тогда жить буду? Не на улице же мне в старости оставаться. И вообще, ты еще выйди. Замужем, знаешь ли, не напасть… – она снова взялась за нож, принявшись шинковать морковь.
А Евгения больше не могла сдерживаться.
– А чем я хуже? Тем, что не замужем? Так я через месяц могу выскочить!Почему квартира досталась Вике, а мне ничего? Объясни мне, мама!
Лицо матери побагровело. Она бросила нож на доску и повернулась к дочери.
– Да как ты смеешь так со мной разговаривать! – ее голос взлетел на октаву выше. – Квартира моя, и я распорядилась ею так, как посчитала нужным. Не тебе решать, что и кому достанется. Поняла меня? Молоко еще на губах не обсохло, а все туда же!
Евгения молча развернулась и вышла из кухни. Она не хлопала дверью, не кричала в ответ. Просто собрала свои вещи и ушла из материнского дома, понимая, что больше не может находиться рядом с женщиной, которая так откровенно показала свои предпочтения.
Следующие две недели прошли в тишине. Мать не звонила, Евгения тоже не искала встречи. Единственным человеком, с которым она могла поделиться накопившейся болью, оказалась Лена – подруга еще со студенческих времен.
Они сидели в маленьком кафе недалеко от работы Евгении. Лена задумчиво помешивала капучино, слушая всю историю.
– Знаешь, Жень, – она подняла глаза на подругу, – кажется, у многих родителей просто есть нелюбимые дети. И похоже, таким ребенком оказалась ты.
Евгения опустила взгляд на свои руки. Обидно было признавать эту правду. Но еще больнее было понимать, как сестре все преподносят на блюдечке с голубой каемочкой, а она должна пахать в поте лица за каждую копейку.
Но жизнь продолжалась… Евгения ютилась в крошечной студии на окраине города, где едва помещались кровать и маленький столик. Каждый месяц она откладывала большую часть зарплаты, мечтая о собственном жилье. На работе брала все возможные подработки, отказывалась от развлечений и новой одежды. Два года пролетели в этой гонке за мечтой. И за это время на счету накопилось почти два миллиона рублей. Прекрасная сумма для первого взноса…
…Евгения решила на днях навестить мать. Они общались редко, чисто формально. Но время залечило раны. И недавно в витрине парфюмерного магазина она увидела шелковый платок нежно-голубого цвета – любимый оттенок матери. Рядом стояли духи, которые та всегда покупала по праздникам. Евгения приобрела оба подарка.
Мать открыла дверь с улыбкой. Она с радостью приняла подарки, расцеловала дочь в обе щеки и усадила на кухне – на то же самое место, где два года назад произошел их разговор.
– Женечка, как же хорошо, что ты пришла, – мать налила чай в лучшие чашки, те самые, что доставала только для гостей. – У Вики такое горе случилось, такое горе…
Евгения напряглась, но продолжала слушать.
– Андрей решил стать предпринимателем. Открыть свое дело, представляешь? – мать всплеснула руками. – Но что-то не сложилось. Не пошел бизнес, партнеры подвели. В общем, влез в долги. Больше трех миллионов рублей должен.
Евгения покачала головой, предчувствуя неладное.
– Да уж… Это действительно печально.
Мать говорила тихо, словно боялась спугнуть какую-то мысль:
– Они думают квартиру продать. Чтобы хотя бы часть долгов закрыть. Но ведь где им потом жить? На улице что ли?
В воздухе повисла пауза. Мать смотрела на дочь выжидающе, и Евгения поняла, что сейчас последует главное.
– Вика – это наша семья, Женечка. Мы должны ей помочь, – голос матери стал вкрадчивым, почти ласковым.
– Ты что, свою квартиру хочешь продать и отдать им деньги? – Евгения подалась вперед, вглядываясь в лицо матери.
– Конечно нет! – та замахала руками так энергично, что чуть не опрокинула чашку. – Не бывать этому. С ума сошла что ли?
Евгения нахмурилась, не понимая, к чему ведет мать.
– Тогда что?
Женщина помолчала, собираясь с духом, а потом выпалила:
– Было бы неплохо, если бы ты свои накопления отдала сестре. Ты же говорила, что у тебя есть деньги. Мы бы закрыли большую часть долга, а там уже как-нибудь выкрутились бы.
Евгения замерла. Несколько секунд она просто смотрела на мать, не веря своим ушам. А потом внутри словно прорвало плотину.
– Ты в своем уме? – голос ее сорвался на крик. – Я два года копила эти деньги! Два года отказывала себе во всем!
– Женя, не кричи, – мать попыталась взять ее за руку, но Евгения отдернулась. – Ты еще молодая, еще накопишь. У тебя вся жизнь впереди, а у них сейчас такая ситуация…
– Ты Вике квартиру подарила! – Евгения встала из-за стола так резко, что стул опрокинулся. – Целую квартиру просто так отдала! А я должна сама на все зарабатывать! А теперь еще и свои деньги отдать?
– Какая ты злопамятная, Женя, – мать тоже поднялась, ее лицо исказилось от обиды. – Хорошая дочь и сестра помогла бы. Не задумываясь помогла бы!
Она смотрела на Евгению выжидающе, словно ждала, что та сейчас одумается и согласится. Но Евгения произнесла четко:
– Тогда я буду плохой дочерью и сестрой. И ни копейки им не дам.
Она взяла сумку и направилась к выходу. Мать бросилась следом, хватая ее за рукав.
– Женя, ты должна! Это твой долг как сестры! Ты не можешь так просто уйти! Одумайся!
Но Евгения уже открывала входную дверь. Она вышла из квартиры, не обращая внимания на крики матери.
…А потом начался настоящий кошмар. Телефон разрывался от звонков. Сначала звонила мать – то умоляя, то угрожая, то пытаясь давить на совесть. Потом подключилась Виктория. Сестра плакала в трубку, рассказывала, какие они несчастные, как им тяжело. Андрей тоже звонил. Обещал вернуть деньги с процентами. Клялся, что новый бизнес обязательно будет успешным.
Евгения перестала отвечать на звонки. Заблокировала все номера, удалила себя из семейных чатов.
Через знакомых она узнала, что Виктория с мужем все-таки продали квартиру. Деньги ушли на погашение долгов. Теперь они снимали однокомнатную квартиру где-то на окраине. А Андрей устроился менеджером в торговый центр.
Евгения, между тем, через полгода накопила достаточно и однажды утром она получила ключи от своей новой квартиры. Ипотека была оформлена на выгодных условиях. Первоначальный взнос покрыл большую часть стоимости и теперь у нее было свое жилье.
…За два года ее жизнь изменилась кардинально. Она стала той самой плохой дочерью и сестрой, от которой отвернулась семья. На дне рождения матери ее не ждали, на семейные праздники не приглашали. Родственники перешептывались за спиной, осуждали, называли бессердечной эгоисткой.
Но, стоя в своей собственной квартире, Евгения понимала главное – она не дала себя использовать. Не позволила превратить свою жизнь в бесконечное служение тем, кто никогда не ценил ее усилий. И пусть теперь она была одна, зато свободна от токсичных отношений, где любовь измерялась только готовностью жертвовать собой.
Она достала телефон и набрала Лену. Подруга ответила после первого гудка.
– Ленка, приезжай ко мне. Отметим новоселье, – Евгения улыбнулась, глядя на закатное солнце за окном.
И пока Лена радостно кричала в трубку поздравления, Евгения думала о том, что иногда стать плохой в глазах других – единственный способ стать хорошей для себя самой…
