Мария шла себе спокойно с хозяйственной сумкой, набитой картошкой и хлебом. Семьдесят два года — возраст солидный, но ноги еще держат. Правда, одышка донимает. Ну да ладно, не жаловаться же.
Двор знакомый до боли. Тридцать лет тут живет. Каждую плиточку помнит, каждую трещинку в асфальте.
И вдруг:
— У-у-у… — протяжно, жалобно.
Остановилась как вкопанная. Прислушалась.
«Показалось?» — подумала и двинулась дальше.
— У-у-у-у…
Нет, не показалось. Откуда-то снизу. Словно из-под земли.
Мария оглянулась — двор пустой. Соседи по домам сидят, новости смотрят.
Звук повторился. Определенно — собачий.
Она пошла на голос, как моряк на маяк. Сумку оставила у скамейки, шла и прислушивалась.
— Где же ты, милый? — прошептала.
И тут увидела. Старый колодец за гаражами — бетонный, заброшенный. Коммунальщики года три назад его закрыли железной крышкой, но крышка съехала. Или сама или кто-то постарался. Приличная щель образовалась.
Мария подошла ближе, заглянула в темноту.
— Ой, Господи, — у нее перехватило дыхание.
На дне колодца металась небольшая дворняжка. Рыжая, худая до безобразия. Смотрела наверх умоляющими глазами.
— Как же ты туда попала, бедолага?
Собака, услышав человеческий голос, заскулила громче. Встала на задние лапы, пыталась выкарабкаться по скользким бетонным стенкам. Бесполезно.
— Сейчас, сейчас. Что-нибудь придумаем.
Мария кинулась искать помощь. К первому встречному — молодому соседу с третьего этажа:
— Юра! Юрочка! Там собачка в колодце! Помочь надо!
— Тетя Маш, у меня футбол по телеку. И что, как я по-вашему ее должен достать?
— Да она же погибнет!
— Ну, коммунальщикам позвоните завтра.
Следующий отмахнулся еще проще:
— Не мое дело. Сами как-нибудь.
Третий вообще нахамил:
— Собак много! Одной меньше — легче дышать будет!
Мария вернулась к колодцу. Села на корточки у края.
— Ну что, милая. Видишь, какие люди?
Дворняжка тихонько поскуливала. В ее глазах Мария прочитала все: и страх, и надежду, и благодарность за то, что хоть кто-то не прошел мимо.
— Завтра принесу тебе поесть. И веревку попробую найти. Не бросим мы тебя.
Домой шла с тяжелым сердцем.
Как же достать собаку? Сил у нее маловато, спина болит. Да и кто поможет?
Но бросить — не вариант.
На следующее утро Мария встала ни свет ни заря. Сварила каши с колбаской, налила в пластиковую бутылку воды. Все в пластиковое ведерко — и марш во двор.
Дворняжка встретила ее радостным поскуливанием.
— Держись, родная. Сейчас покормим.
Мария привязала к ведерку веревку, опустила вниз. Собака с жадностью накинулась на еду. Воду лакала так, словно неделю не пила.
— Вот и хорошо. А теперь думать будем, как тебя оттуда вызволить.
Веревка у нее была — старая бельевая, метров пятнадцать. Но как собаку поднимать? Петлю сделать? А вдруг задушит? И главное — сил не хватит тянуть.
Мария снова пошла по соседям.
— Люди добрые! Помогите собачку вытащить!
Анна Петровна с первого этажа даже дверь не открыла:
— Мария Семеновна, не до собак мне! У меня внучка заболела, сама с ума схожу!
Семья Ковалевых отреагировала проще:
— Тетя Маша, мы на дачу уезжаем. Некогда нам.
К вечеру Мария обошла весь дом. Результат — ноль.
— Неужели все такие черствые? — бормотала она, волоча ноги по лестнице. — И детей таких воспитывают.
Дома заплакала. Впервые за долгие годы. Не от обиды — от бессилия.
Дни потекли однообразно. Каждое утро — поход к колодцу. Каша, вода.
— Как дела, красавица? — спрашивала Мария, опуская ведерко.
Собака уже не металась по дну. Лежала, изредка поднимая голову. Ела мало — видно, силы покидали.
Соседи начали коситься на Марию с подозрением.
— Чего это тетя Маша каждый день к гаражам ходит? — шептались бабульки на лавочке.
— Может, старость? Крыша поехала?
— А может, клад ищет? — хихикала толстуха Зинаида.
Некоторые даже следили. Видели, как Мария возится с веревкой и ведром.
— Тетя Маша, вы чего там делаете? — спросил как-то сосед-алкоголик Витек.
— Собачку кормлю. В колодце сидит.
— А-а-а, — протянул он и пошел дальше. Ему было все равно.
Через неделю Мария поняла — тянуть нельзя. Позвонила в службу спасения.
— У меня собака в колодце застряла. Помогите!
— Адрес скажите.
Мария продиктовала.
— Мы заявку зарегистрируем. В течение недели приедем.
— Недели?! Да она за неделю помрет!
— Извините, но очередь большая. У нас люди в приоритете, а не животные.
Мария бросила трубку. Руки дрожали.
— Очередь. Приоритеты. А душа живая мучается!
Прошло две недели.
Соседи окончательно записали Марию в чудачки.
— Совсем старая стала, — качала головой управдом тетя Галя. — С собаками разговаривает.
Мария слышала эти разговоры и молчала. Что им объяснять? Что такое совесть, они и так знают. Просто предпочитают о ней забывать.
Однажды встретила во дворе местного участкового.
— Товарищ лейтенант! — кинулась она к нему. — Помогите! Собака в колодце!
— Бабуль, это не наша юрисдикция. Обращайтесь в МЧС.
— Я обращалась! Очередь у них!
— Ну сочувствую. Но ничем помочь не могу.
И ушел. Даже не посмотрел в сторону колодца.
К концу третьей недели Мария совсем отчаялась.
— Прости меня, родная, — шептала Мария, склонившись над колодцем. — Не смогла тебя спасти. Не хватило сил.
И вдруг поняла: сердце болит. Не душа — сердце. По-настоящему. Колет, сжимает.
— Ох, — присела на корточки.
Боль накатывала волнами. Дышать тяжело.
— Не сейчас, — прошептала она. — Я не могу оставить ее одну…
Но организм уже не слушался. Мария осела на землю у края колодца.
Скорую вызвал алкоголик Витек. Увидел, как Мария лежит без движения.
Марию увезли на скорой.
И никто не обратил внимания на слабое поскуливание, доносившееся из-под земли.
Дворняжка осталась совсем одна.
В больнице Мария лежала под капельницами, а мысли — все о собаке. Как она там? Жива ли еще?
— Доктор, — хватала за халат проходящих мимо, — мне домой нужно. Срочно!
— Бабушка, никуда вы не пойдете минимум неделю.
На третий день приехала дочь. Валентина работала в Москве, жила своей жизнью. С матерью виделась раз в году — на дни рождения.
— Мама, что случилось? — села рядом с кроватью.
— Валя! — Мария чуть не заплакала от счастья. — Ты приехала. А я думала…
— Соседка Анна Петровна позвонила. Сказала, тебя в больницу увезли. Я сразу билет купила.
— Валенька, там собачка. В колодце сидит месяц уже. Я ее кормила каждый день, а теперь. Она же умрет без меня!
Валентина нахмурилась. Мать действительно выглядела неважно — бледная, говорит сбивчиво.
Мария попыталась приподняться.
— Иди во двор, за гаражи. Там колодец старый, крышка съехала. Загляни!
— Хорошо, хорошо. Успокойся. Схожу посмотрю.
Валентина решила — лучше проверить. А то мать весь день места себе не находит.
Во дворе встретила соседку Анну Петровну.
— Как мама ваша? — участливо спросила та.
— Лежит. Говорит какую-то чушь про собаку в колодце.
— А-а-а… — протянула Анна Петровна. — Так она же каждый день туда ходила! Мы думали — совсем из ума выжила. С веревочкой какой-то возилась, ведерки таскала.
— То есть собака правда есть?
— Да кто ж знает! Мы не очень-то верили.
Валентина пошла к гаражам с дурным предчувствием.
Колодец нашла быстро — железная крышка действительно съехала набок. Заглянула в щель.
Темно. Ничего не видно.
— Эй! — крикнула вниз. — Есть там кто?
Тишина.
Валентина достала телефон, включила фонарик.
То, что она увидела, заставило ее ахнуть.
На дне колодца лежало что-то рыжее. Неподвижное.
— Господи… — прошептала Валентина.
Она громче крикнула:
— Собачка! Эй!
Рыжий комок слабо шевельнулся. Приподнял голову. Жалобно, едва слышно заскулил.
Жива. Еще жива.
— Мама была права, — Валентина почувствовала, как подкашиваются ноги.
Она не стала терять время. Набрала МЧС.
— У меня экстренная ситуация! Животное в ловушке!
— Адрес?
Она продиктовала.
— Выезжаем через час.
— Через час?! А если через час она умрет?!
— Мы сделаем все возможное. Ждите.
Валентина металась по двору как зверь в клетке. Час — это много. Очень много для полумертвого животного.
Побежала в хозяйственный магазин. Купила самую крепкую веревку, какую нашла. Фонарь налобный. Перчатки.
Вернулась к колодцу. Заглянула — собака все так же лежала без движения.
— Держись, девочка. Сейчас тебя вытащим.
Валентина спустила вниз ведерко с водой. Собака даже не подняла голову.
— Плохо дело, — прошептала Валентина.
МЧС приехало через полтора часа. Два парня в униформе, без особого энтузиазма.
— Где ваша собака? — буркнул один.
— Вот, смотрите.
Спасатель заглянул в колодец, присвистнул:
— Ничего себе глубина. Метра четыре будет.
— Вы ее достанете?
— Достанем. Но сначала оформить надо. Акт составить.
Наконец спасатели принялись за дело. Один спустился в колодец. Другой страховал сверху.
— Живая? — крикнула Валентина.
— Еле дышит, но живая, — донеслось снизу. — Совсем истощенная. На скелет похожа.
Подъем занял полчаса. Собаку осторожно подняли наверх.
Валентина увидела ее вблизи и ужаснулась. Шерсть свалявшаяся, глаза запавшие, ребра торчат. Настоящий скелет, обтянутый кожей.
— Ее надо срочно к ветеринару, — сказал спасатель. — Может и не выжить.
— Довезете?
— Мы не такси. У нас другие задачи.
Валентина вызвала такси. Добрый водитель согласился везти собаку — завернули в одеяло, положили на заднее сиденье.
В ветклинике врач осмотрел дворняжку и покачал головой:
— Сильное истощение. Обезвоживание. Плюс стресс. Шансов процентов двадцать.
— Но вы попробуете?
— Конечно. Ставим капельницы, витамины. Будем бороться.
Собаку забрали в стационар. Валентина осталась в коридоре — ждать.
Звонила матери каждый час:
— Мам, нашли твою собачку. В больнице сейчас.
— Живая? — еле слышно спрашивала Мария.
— Живая. Врачи борются.
— Слава Богу. Слава Богу…
Валентина сидела на больничной скамейке и думала. Месяц семидесятилетняя женщина каждый день ходила кормить бездомную собаку. А вокруг — сотни людей. И ни один не помог.
Как они дошли до такой жизни?
Собака выжила. Через неделю в ветклинике Валентина забрала окрепшую дворняжку. Врач удивлялся:
— Редко видел такую волю к жизни. Будто кого-то ждала.
— Я знаю кого, — тихо ответила Валентина.
Во дворе собака повела себя странно. Каждое утро приходила к колодцу, садилась и смотрела в сторону подъезда. Валентина приносила еду, воду. А собака только хвостом вяло махала, но с места не уходила.
— Упрямая же какая, — вздыхала Валентина.
Мать выписали. Врачи предупредили — никаких нагрузок, покой, таблетки по расписанию.
Валентине пришлось взять отпуск, остаться с матерью.
— Мам, тебе нельзя волноваться, — говорила она. — Собачку мы пристроим в хорошие руки.
— Только бы знать, что жива.
В день выписки Мария потихоньку дошла до двора, опираясь на руку дочери.
И вдруг…
— Гав! — радостный лай откуда-то сбоку.
Рыжая собака неслась через весь двор, подпрыгивала от счастья. Мария присела на корточки, и дворняжка кинулась ей на шею.
— Моя хорошая. Моя умница, — шептала Мария, гладя рыжую шерсть. — Дождалась.
Валентина стояла рядом и не могла сдержать слез.
Дома собака — а назвали ее Найдой — устроилась у ног Мариии больше никуда не отходила. Спала рядом с кроватью, провожала до кухни, встречала с прогулок.
— Знаешь, Валя, — сказала как-то Мария, — я всю жизнь думала — зачем я живу? Ты выросла, муж умер. А оказывается, я нужна была. Ей нужна была.
Валентина кивнула. Понимала.
Перед отъездом в Москву зашла к соседке Анне Петровне:
— Вы за мамой приглядывайте. Если что — звоните сразу.
— Конечно. Только теперь у вашей мамы охрана есть, — усмехнулась та. — Собачка ни на шаг не отходит.
Во дворе Валентина увидела группку детей у колодца. Они бросали по крышке камушки.
— Дяденька крышку починил, — объяснил один мальчишка. — Теперь никто не упадет.
Крышка действительно была надежно закреплена.
Валентина подумала — а ведь могли бы и раньше починить. Год назад. Два. Но тогда никому не было дела.
Мария с Найдой стояли у подъезда. Мать махала рукой, собака радостно лаяла.
— До свидания, мам. До свидания, Надя.
В автобусе Валентина думала — может, зря она в Москву рванула? Может, надо было остаться?
Но нет. У каждого своя жизнь.
А у мамы теперь есть Найда.
