– Ты… Ты… Ты это всерьёз? – Ангелина буквально влетела в поле зрения Сони – стремительная, взъерошенная, с пылающим лицом и глазами, полными негодования. Она даже не стала тратить время на приветствия, а в её тоне явственно звенела истерика. – Как ты можешь быть с ним после всего, что он натворил?
Внутри у девушки всё кипело! Ещё недавно она считала Соню самой близкой подругой, той, кому доверяла все тайны, с кем делилась самым сокровенным. А теперь эта самая подруга стояла рядом с Виктором – её бывшим парнем, который поступил с ней просто чудовищно! Он не просто ушёл, а сделал это с оскорбительной наглостью: разболтал всем их личные секреты, выставил на посмешище то, что должно было остаться между ними двоими! И самое обидное – Соня знала обо всём этом! Знала, как больно было Ангелине, и тем не менее теперь улыбалась этому человеку, смотрела на него с такой тёплой, почти влюблённой нежностью… И от этой картины у Ангелины буквально перехватило дыхание.
– Не вижу повода для таких эмоций, – спокойно, почти равнодушно отозвалась Соня, слегка приподняв бровь. – Да, мы с Виктором вместе. И в этом нет ничего предосудительного.
Эти слова словно подлили масла в огонь. Ангелина резко вскинула руки, голос её сорвался на крик:
– Он меня уничтожил! – выкрикнула она так громко, что даже охранник в торговом центре насторожился. Он нахмурился, сделал несколько шагов в их сторону, явно прикидывая, не придётся ли вмешиваться. – После нашего разрыва со мной перестали общаться все наши друзья! И из‑за чего?
Виктор, до этого молча стоявший рядом с Соней, наконец решил вступить в разговор. Он слегка приобнял девушку за плечи, демонстративно подчёркивая их близость, и произнёс с лёгкой, почти издевательской усмешкой:
– Из‑за твоего поведения, – его голос звучал ровно, даже немного скучающе. – Ты вела себя как настоящая фурия. Устраивала сцены на каждом шагу, требовала, чтобы все разорвали со мной отношения. В итоге люди сделали выбор – и выбрали не тебя.
Ангелина резко повернулась к Виктору, и в её глазах вспыхнул нескрываемый гнев. Голос дрожал от обиды и ярости, слова вырывались почти непроизвольно:
– А ты заткнись, предатель! Я ведь искренне тебя любила!
Виктор помрачнел. Он невольно огляделся по сторонам – вокруг уже начинали собираться зеваки, кто‑то замедлял шаг, прислушиваясь к перепалке. Ему явно было не по себе от такого внимания. Но и позволять себя унижать он не собирался, тем более, что правды в тех словах было всего на грош.
– Ты любила не меня, а мой кошелёк. Может, прекратишь этот спектакль? Знаю, что ты обожаешь подобные представления, но мы в общественном месте, и здесь слишком много свидетелей – это первое. Второе: наши отношения закончились, и ты не имеешь права предъявлять мне претензии.
Ангелина едва сдерживала слёзы. Она повернулась к Соне, в её взгляде читалась отчаянная надежда на поддержку:
– Соня, ну ты хоть скажи что‑нибудь! Ты же тогда была на моей стороне! Ты меня утешала, поддерживала. Прошло всего полгода – и что я вижу? Ты заняла моё место?
Соня вздохнула. Она не отводила взгляда, говорила ровно, без вызова, но и без тени сомнения в голосе:
– Да, я тебя утешала, не отрицаю. Мне было искренне тебя жаль… Я знаю, что ты испытывала к Виктору… определенные чувства, но испытывала ведь. Однако, по моему мнению, в вашем разрыве виновата только ты! Раньше я не говорила об этом, потому что не хотела ссорится. Но раз уж сегодня зашла об этом речь…
Ангелина сжала кулаки, лицо её исказилось от боли и злости. Она сделала шаг вперёд, почти шёпотом, но с ледяной чёткостью произнесла:
– Выбирай. Либо Виктор, либо я. Учти: мы дружим больше десяти лет, а он бросит тебя так же, как бросил меня! И к кому ты потом придёшь за утешением? Ко мне?
Соня слегка приподняла подбородок, голос её звучал холодно, но без агрессии:
– Ты что, провидица? Я не обязана выбирать между вами! Кто дал тебе право ставить мне условия? Кто ты такая? Или что, ты думаешь, ты у меня единственная и неповторимая подруга? Успокойся, потом поговорим.
Виктор и Соня обменялись короткими взглядами – в них читалось явное желание поскорее уйти. Они развернулись и направились к выходу, стараясь не обращать внимания на любопытные взгляды прохожих. В воздухе ещё витали отголоски напряжённого разговора, но пара уже мысленно перенеслась в другой мир – туда, где их ждал восхитительный вечер в ресторане. Ничто не могло омрачить их настроение: ни прошлые обиды, ни громкие слова, ни давние привязанности. Они шли рядом, и каждый шаг уносил их дальше от этой сцены, ближе к тому, что они выбрали сами.
**********************
Ангелина вернулась домой, едва сдерживая бурю внутри. Каждая мелочь раздражала, каждый звук казался невыносимым. Дверь захлопнулась с таким грохотом, что даже картины на стене слегка дрогнули.
Первым навстречу ей бросилась собака – обычная радостная встреча после долгого дня: виляющий хвост, блестящие глаза, нетерпеливое повизгивание. Но сегодня всё было иначе. Ангелина резко оттолкнула пса, выкрикнув что‑то резкое и злое. Собака вздрогнула, поджала хвост и юркнула под диван, где обычно пряталась, когда чувствовала неладное.
Из дальнего угла комнаты, не торопясь, выполз кот. Он всегда появлялся именно в тот момент, когда хозяйка возвращалась домой, – неторопливо, с достоинством, будто знал, что его ждут. Но сегодня его неторопливое шествие едва не закончилось пинком. Ангелина лишь в последний момент сдержалась, резко отступив в сторону и пробормотав сквозь зубы что‑то невразумительное. Кот удивлённо моргнул, но предпочёл ретироваться – инстинкт подсказывал, что лучше не испытывать судьбу.
На шум из кухни вышла мама. Она замерла в дверном проёме, внимательно разглядывая дочь. В глазах – искреннее недоумение и тревога.
– Ангелина, что случилось? – осторожно спросила она, стараясь не повышать голос.
Но в ответ получила лишь испепеляющий взгляд, полный обиды и ярости. Слова застряли в горле, а внутри всё кипело так, что говорить не было сил. Вместо ответа Ангелина резко развернулась и с грохотом захлопнула за собой дверь своей комнаты. Хлопок эхом разнёсся по квартире, оставив маму стоять в растерянности.
Внутри комнаты Ангелина рухнула на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Мысли крутились в голове, наплывали одна на другую, не давая покоя. Её предали! Сначала Виктор – человек, которому она доверяла, с которым делила мечты и планы… Потом Соня – лучшая подруга, та, кто всегда была рядом, кто знал все её тайны и слабости!
Как Соня могла так долго скрывать свои отношения с Виктором? Ведь признаки были налицо – Ангелина просто не хотела их замечать. Подруга последнее время светилась изнутри, словно изнутри её освещал какой‑то тёплый свет. Она часто уходила в свои мысли, задумчиво смотрела в окно, томно вздыхала, когда телефон издавал звук нового сообщения. Каждый раз, когда раздавался сигнал уведомления, Соня вздрагивала и тут же бросалась проверять телефон с такой поспешностью, будто от этого зависела её жизнь.
Ангелина не раз пыталась осторожно расспросить подругу о таинственном избраннике. Но всякий раз получала один и тот же ответ: “Отношения ещё слишком хрупкие. Не хочу спугнуть удачу”. Эти слова раздражали, но Ангелина старалась не давить. Она верила, что рано или поздно Соня сама поделится всеми подробностями – ведь они всегда были откровенны друг с другом, делились самым сокровенным, поддерживали в трудные минуты.
Теперь же всё это казалось насмешкой. Все эти долгие разговоры по душам, взаимные обещания быть рядом – всё превратилось в пыль. Ангелина перевернулась на спину, уставившись в потолок. Внутри росла тяжёлая пустота, которую не могли заполнить ни гнев, ни обида.
Мама постояла у двери несколько секунд, прислушиваясь. Из комнаты не доносилось ни звука, но тишина казалась напряжённой, почти осязаемой. Она осторожно постучала ещё раз, стараясь говорить мягко, чтобы не спровоцировать новую вспышку гнева.
– Доченька, всё в порядке? – её голос звучал тревожно. – Ты ведь собиралась на встречу? Может, я могу чем‑то помочь?
Ответ последовал мгновенно – резкий, обрывистый, будто удар:
– Отстаньте! Не трогайте меня! Оставьте в покое!
Мама вздохнула, покачала головой и тихо отошла от двери. Она понимала: сейчас лучше не настаивать.
В комнате Ангелина металась из угла в угол, словно загнанный зверь. Её взгляд случайно упал на фоторамку на столе – снимок, где она и Соня смеются, обнявшись, на фоне осеннего парка. В тот день они чувствовали себя самыми счастливыми, самыми близкими людьми на свете. Сейчас эта картинка казалась издевательством.
Не раздумывая, Ангелина схватила рамку и с силой швырнула её в стену. Стекло разлетелось на мелкие осколки, фотография упала на пол, уголок её загнулся, будто пытаясь спрятаться. Ангелина уставилась на обломки, чувствуя, как внутри растёт горькая волна обиды. Можно ли теперь считать Соню подругой? Нет, скорее предательницей, которая всё это время улыбалась ей в лицо, скрывая правду.
– Хм. Надо рассказать девчонкам, – мелькнула мысль, и в душе затеплилось мстительное удовлетворение. – Пусть узнают, какая у них в компании “подружка” завелась. Пусть увидят её истинное лицо!
Она схватила телефон и набрала номер Кати – одной из общих подруг, с которой часто делилась переживаниями. Когда та ответила, Ангелина выпалила, не дожидаясь приветствия:
– Катя, ты только послушай, что я сегодня выяснила! Оказывается, Соня встречается с Виктором, представляешь? И эта особа называет себя моей подругой!
В голосе Ангелины звучала надежда: вот сейчас Катя ахнет, возмутится, скажет что‑то вроде “Не может быть!” или “Как она могла?!” Она ждала поддержки, солидарности, подтверждения того, что её обида справедлива.
Но вместо этого в трубке повисла короткая пауза, а затем Катя спокойно ответила:
– Вообще‑то, я в курсе. Они уже четыре месяца вместе. Ты разве не знала? Все наши в курсе. Я думала, кто‑нибудь тебе уже рассказал.
Ангелина замерла. Слова Кати будто ударили её, выбив из колеи. Она ожидала совсем другой реакции – сочувствия, негодования, хоть какого‑то знака, что её боль разделяют. Но вместо этого получила холодный факт: она оказалась последней, кто узнал правду.
– Что?! – голос Ангелины дрогнул, а потом сорвался на крик. – Да вы все предатели!
Она нажала “отбой”, не дожидаясь ответа. Телефон выпал из рук на кровать, а Ангелина опустилась на край, чувствуя, как внутри всё сжимается от обиды и растерянности. Получается, она была единственной, кто не знал? Все вокруг молчали, смотрели на неё и ничего не говорили. Эта мысль жгла сильнее всего.
Ангелина резко опустила руку, и телефон с глухим стуком упал на пол. Не задумываясь, она топнула по нему ногой, словно пытаясь раздавить вместе с нахлынувшими чувствами. Конечно, это не причинило аппарату особого вреда – он лишь скользнул по паркету, но сам жест принёс мимолетное облегчение.
В голове крутилась одна и та же мысль: всё вокруг словно сговорились против неё. Как они могли молчать, зная всю правду? Почему никто не посчитал нужным сказать ей, что Соня и Виктор вместе? Четыре месяца! Целых четыре месяца все делали вид, будто ничего не происходит, наблюдали за ней, возможно, даже посмеивались исподтишка.
Мысли о Викторе жгли особенно сильно. Он не просто ушёл – он сделал это так, что об их разрыве узнал весь их круг общения. А потом ещё и обвинил её во всём: в истериках, в скандалах по малейшему поводу, в необоснованной ревности и чрезмерных требованиях. Будто это она была виновата в том, что их отношения развалились!
После этого над ней начали посмеиваться. Сначала осторожно, исподлобья, а потом всё откровеннее. Одногруппницы, прежде дружелюбные, теперь язвили при каждом удобном случае. “Ну что, упустила золотую жилу?” – спрашивали они с ехидными улыбками. Или советовали: “Нужно было быть сдержаннее. Смотреть на мужчину с обожанием – вот что им нравится”. Эти слова ранили сильнее прямых оскорблений – в них была холодная уверенность, будто она действительно сделала что‑то не так, будто сама виновата в произошедшем.
Ангелина обхватила голову руками, пытаясь унять вихрь мыслей. В груди разрасталась тяжёлая пустота, смешанная с горечью и злостью. Она чувствовала себя преданной со всех сторон: бывший парень выставил её виноватой, лучшая подруга скрывала правду, а остальные просто наблюдали, не считая нужным вмешаться.
– Всё достали! – выкрикнула она, и голос дрогнул от напряжения. – Нет у меня больше подруг! Все меня предали! Встали на сторону Сони! Ненавижу!
Слова повисли в воздухе, отдаваясь эхом в пустой комнате. Ангелина опустилась на кровать, чувствуя, как накатывает усталость. Злость ещё пульсировала где‑то внутри, но теперь к ней примешивалось что‑то другое – горькое осознание, что мир вокруг уже не такой, каким она его себе представляла…
***********************
Соня даже не задумывалась о выборе – для неё всё было предельно ясно. Она осталась с Виктором, и это решение далось ей легко, без мучительных раздумий. В глубине души она давно чувствовала: её дружба с Ангелиной держится на очень хрупкой основе.
Всё чаще Соня замечала, что общение с подругой становится для неё тягостным. Ангелина будто считала себя центром вселенной, вокруг которого должны вращаться все остальные. Она требовала постоянного внимания, ждала, что друзья будут подстраиваться под её настроение и желания. Если что‑то шло не по её сценарию, сразу обижалась, устраивала сцены, обвиняла окружающих в равнодушии. Соня терпеливо сносила эти вспышки, оправдывая подругу тем, что у каждого есть свои особенности характера. Но с годами накопилась усталость от такой дружбы.
Да, Соня не рассказала Ангелине о своих чувствах к Виктору – и сама понимала, что поступила не очень красиво. Но как она могла поступить иначе? Её симпатия к Виктору возникла ещё тогда, когда он был в отношениях с Ангелиной. Соня хорошо осознавала: это неправильно – испытывать чувства к парню подруги. Поэтому она старательно держала дистанцию, избегала встреч с ним, никогда не оставалась с ним наедине. Внутри неё шла постоянная борьба: с одной стороны – привязанность к Ангелине, с другой – необъяснимое притяжение к Виктору.
Когда Ангелина и Виктор расстались, Соня не искала с ним встреч намеренно. Всё получилось случайно: они столкнулись в небольшом кафе неподалёку от её работы. Виктор заказал кофе, она – чай. Оба оказались в очереди одновременно. Разговор завязался сам собой – сначала о погоде, потом о общих знакомых, затем о жизни. Оказалось, что у них много общего: вкусы в музыке, взгляды на будущее, даже любимые книги совпадали.
С каждой новой встречей Соня всё яснее понимала: она не хочет терять эти отношения. Виктор был внимательным, умел слушать, не требовал от неё постоянной демонстрации чувств. С ним было спокойно и легко – совсем не так, как в общении с Ангелиной.
Теперь, когда ссора между подругами вышла на такую стадию, Соня не испытывала сомнений. Если придётся порвать с Ангелиной – она готова к этому. Да, жаль терять многолетнюю дружбу, но нельзя строить своё счастье на компромиссах, которые делают тебя несчастной. Соня верила: она найдёт других друзей, с которыми будет проще и естественнее. А пока она хотела ценить то, что имеет сейчас – тёплые отношения с человеком, который действительно её понимает…
*************************
Ангелина твёрдо решила: она не будет первой идти на контакт. Раз все её предали – пусть теперь пожинают последствия. В её представлении это было не просто молчание, а продуманная стратегия: она наказывала подруг за предательство, демонстрировала, что не намерена мириться с несправедливостью.
В голове у неё складывалась чёткая картина: пройдёт пара дней, подруги начнут замечать, как пусто стало в их компании без неё. Ведь именно она всегда задавала настроение – придумывала, куда пойти в выходные, организовывала посиделки, знала, как развеселить любого, если тот загрустил. Без неё разговоры станут скучными, встречи – формальными, а общие мероприятия и вовсе могут сойти на нет. “Они скоро поймут, кого потеряли”, – думала Ангелина, представляя, как подруги начнут переживать, перезванивать друг другу с вопросами: “А где Ангелина? Может, стоит ей написать?”
Она даже мысленно репетировала, как будет принимать извинения. Сначала – сдержанное “слушаю”, потом – спокойное, но твёрдое: “Я должна подумать, готова ли возобновить общение”. В финале – великодушно протянутая рука примирения, но только после искренних раскаяний и признания её значимости.
Но реальность оказалась совсем иной. Первые дни Ангелина ещё ловила себя на том, что машинально проверяет телефон – вдруг кто‑то напишет? Вдруг раздастся звонок? Но сообщений не было. Звонков – тоже. Она пыталась убедить себя, что это лишь пауза, что подруги просто собираются с духом перед тем, как сделать первый шаг.
Через неделю стало ясно: никто не собирается её искать. Более того – компания, в которой она столько лет была “душой”, продолжала жить своей жизнью. Подруги встречались, ходили в кафе, ездили на природу. Иногда Ангелина видела в соцсетях их совместные фото – все улыбаются, весело проводят время, и в этих кадрах не было ни тоски, ни ощущения, что кого‑то не хватает.
Постепенно до неё начало доходить: для остальных её уход из компании не стал катастрофой. Напротив, многие, похоже, почувствовали облегчение. Те, кого она считала близкими подругами, больше не были вынуждены подстраиваться под её настроение, терпеть вспышки раздражения, выслушивать упрёки. Без неё общение стало проще, легче, без постоянного напряжения.
Ангелина всё ещё пыталась убедить себя, что это они теряют, а не она. Но чем дольше длилось молчание, тем отчётливее она понимала: её план обернулся против неё. Она хотела наказать других – показать, как важна, заставить почувствовать вину. Но в итоге наказала только себя. Теперь она оставалась наедине со своими обидами, а те, кого она считала друзьями, продолжали жить дальше – без неё…
