Он очень старался. Но из пасти вырвалось нечто среднее между рыком и ворчанием. Динкина хозяйка аж подпрыгнула:
— Дина, домой! Тут дворняга агрессивная. Она нам угрожает!
Во дворе Толмач заприметил Динку с хозяйкой и остановился понаблюдать…
Картина разворачивалась до боли знакомая. Но каждый раз Толмач совершенно постыдно злорадствовал. Ну ничего не мог с собой поделать.
Модница Динка, наряженная в розовый плащик и такие же барби-сапожки, сидела своей белоснежной пятой точкой на мокром грязном асфальте, а хозяйка тащила ее за красненький «девчачий» поводок, причитая:
— Диночка, ну пойдем погуляем, дождик уже кончился. Я знаю: ты не любишь, когда мокро, но у тебя же, вон, ботики. Ну пойдем!
Но болонка Динка была глуха к ее мольбам.
Толмач-то знал, что именно из-за этих ботиков и нелепого розового плаща она и не желает двигаться с места.
— Как же она мне надоела! Наряжает меня в эти нелепые одежки, банты завязывает, ошейник со стразами купила! — однажды пожаловалась Динка Толмачу. — Вот как ей объяснить, что я собака? Не ребенок, не кукла, а нормальная хвостатая, четвероногая собака!
— А хочешь, я объясню? — предложил Толмач.
Динка посмотрела на него с сомнением:
— Человечьим владеешь?
— А как же, владею. Правда, с сильным песьим акцентом разговариваю. Не факт, что твоя меня сразу поймет. Но попытка – не пытка.
— Можешь, конечно, попробовать… — Динка окинула Толмача оценивающим взглядом. — Но только ты не обижайся. Думаю, моя тебя слушать не станет.
Я удивлена, что она до сих пор не голосит на весь двор: «Дина, отойди от дворняги! Дина, у него блохи!»
Это звучало обидно, но Толмачу так хотелось произвести впечатление на даму, что он рискнул. Подошел к Динкиной хозяйке, самозабвенно болтающей по телефону, сел напротив и произнес:
— Добрый день, сударыня!
Он очень старался. Но из пасти вырвалось нечто среднее между рыком и ворчанием. Динкина хозяйка скосила на Толмача глаза и аж подпрыгнула:
— Дина, домой! Тут дворняга агрессивная. Она нам угрожает!
— Болтун, — разочарованно бросила ему Динка, которую хозяйка подхватила на руки. — Рыжий, вислоухий балабол! Не знаешь ты человечьего!
Толмач расстроился. Он ведь помочь хотел. А его вот так носом ткнули. Да, он дворняга, да, рыжая и вислоухая. А еще коротколапая, длинноносая и кареглазая! Ну и что?!
Это вовсе не значит, что он соврал, будто знает человеческий язык. Просто акцент у него сильный. Предупреждал ведь.
А хозяйка Динкина даже слушать не стала, куда уж ей смысл понять…
*****
Толмач всегда верил – у каждой собаки на земле есть миссия. Ну, в самом деле, зачем-то он появился на свет. Не только ведь для того, чтобы есть, пить, скулить и метить кустики.
С домашними псами все понятно. Кто-то из них компаньон, кто-то охранник, кто-то проводник. С бездомными сложнее. Охранять им нечего, человека своего тоже нет, чтобы служить ему верой и правдой.
А вот таланты разные у бездомышей имеются. Кто-то просить умеет так, что фигушки откажешь, кто-то холодов не боится, кто-то крысолов отменный. А он вот говорун! Отсюда и кличка – Толмач.
Его разговорчивость приметила кошка Мурка. Дворовая, пожилая, мудрая. Толмач тогда еще был обычным Бобиком и как раз добыл сосиску. Ел, размышлял. А размышлять он любил вслух.
Со стороны это звучало странно:
«М-да, хм-хм, буф, мам, у-да».
Но Мурка услышала в этом сходство с человечьей речью и поселила в собачьей душе надежду.
— Экий ты разговорчивый, — подивилась она. — Прямо почти по-людски звучишь. Тебе бы подучиться, и, чем черт не шутит, станешь переговорщиком с двуногими. А то ведь они нас, собак-кошек, не понимают. Думают, что мы неразумные…
«Вот оно, мое предназначение! — обрадовался Бобик. — Стану практиковаться и научусь! Но для начала сменю себе имя. А то мое несолидное какое-то!»
Имя ему тоже придумала Мурка. Умная кошка, ничего не скажешь.
Но, как выяснилось, одного имени мало. Сколько бы Толмач ни тренировался, как бы ни сворачивал свою непослушную челюсть, люди его не понимали. Динкина хозяйка, увы, не исключение…
*****
Гошу люди тоже не понимали. Хотя говорил он вроде по-человечески. Ходил на двух ногах, работал грузчиком и жил на втором этаже в обычной квартире.
Просто говорил он очень странные вещи. А еще не мог пройти мимо несправедливости:
— Котеек не обижай, они же слабее тебя, — просил Гоша хулиганистого пятиклассника Лешку, увидев, как тот играет в футбол мисками в импровизированной кошачьей столовой за трансформаторной будкой.
— Тебе-то что, — огрызался тот. — Мамка говорит, от них блохи и лишай.
Гоша улыбался, смотрел на Леху и добрым голосом обещал:
— Будешь обижать, по шее получишь.
Слов у Гоши в запасе было не слишком много. Да и злиться он как следует не умел.
— Больной, — бурчал тихонько себе под нос Леха.
И это было самым безобидным Гошиным прозвищем. Остальные звучали злее.
Гоша и не обижался. Привык. Больным себя тоже не считал. Не очень умным, да. Но точно не больным. У него две руки, две ноги, голова на месте. Знаний в той голове, конечно, маловато, но не всем же быть Эйнштейнами.
Зато у Гоши рост под два метра и силушка, как у троих! Да и в мозгах не совсем пусто. Только об этом лучше никому не говорить. А то точно в сумасшедший дом сдадут.
Он однажды проболтался соседке бабе Зине у мусоропровода, так та на него странно посмотрела и домой чуть ли не бегом рванула.
А ничего особенного он ей вроде и не сказал. Просто одну просьбу передал:
— Зинаида Семеновна, вы только не расстраивайтесь, но котам тушенка «Как раньше делали» не понравилась. Там даже запаха мясного нет. Одна соя. Лучше уж куриные лапы.
— Тушенка и правда дрянь, — согласилась баба Зина. — Ты тоже пробовал? Небось, как и я, на название да на цену купился?
Гоша помотал головой:
— Не, мне коты сказали.
— Так прямо и сказали? — улыбаясь, спросила баба Зина.
Гоша серьезно кивнул. Улыбка бабы Зины погасла, и она заторопилась домой. С тех самых пор с Гошей разговоров не вела.
Но зато пожаловалась своей подружке Егоровне. Гоша нечаянно подслушал:
— Нашему дурачку-то, похоже, в клинике прогулы ставят. Совсем он мозгами поплыл. На днях меня убеждал, что с ним коты разговаривают.
— Плохо дело! — вздохнула Егоровна. — Может, санитаров вызовем? От греха подальше. А что? Он ведь здоровый, как шкаф. Поедет окончательно головой и – ага!
«Ну вот, — расстроился Гоша. — Единственный талант у меня обнаружился, да и за него хотят на лечение отправить».
И больше о беседах с котами не заикался…
*****
До недавнего времени он и сам не знал, что может понимать животных. Обнаружилось это случайно. Сидел он однажды на лавочке, дворовую кошку Мурку поглаживал, солнышку радовался. И вдруг услышал:
— Хорошо-то как, и не поверишь, что уже осень!
Гоша завертел головой – никого. Только Мурка щурит янтарные глаза рядышком.
— Дожили, голоса в голове завелись, — вздохнул Гоша.
— Да не в голове это, — муркнула кошка. — Это я с тобой разговариваю.
— Не может быть! — Гошина огромная рука замерла на серой Муркиной спине.
— Ну какие же вы, люди, недоверчивые. Ты давай, не останавливайся, гладь.
— Да не бывает же так!
— Ох, ну что за манера отрицать очевидное? Ты меня слышишь? Понимаешь? Значит, бывает.
— И за что же мне такое? — удивился Гоша.
— Кто его знает, может, чтобы ты наши беды да просьбы другим людям озвучивал? — предположила Мурка.
Гоша пораскинул мозгами: может, и так. Но, как оказалось, ошиблись они с Муркой. Не слушают люди Гошу.
Вот и с бабой Зиной неудобно вышло. С котами теперь объясняться придется. Но коты на Гошу не рассердились. Они ведь умные.
А Мурка еще и пожалела:
— Слушай, я смотрю, твои собратья тебя своим не считают. Тяжело, наверное?
Гоша кивнул: тяжело.
— Я, конечно, кошка, но кое-что в человеках смыслю. Вот ты, например, хороший, добрый. Но на других не похож. Вот и не любят тебя. А тебе друг нужен. Вы, люди, создания коллективные. В одиночку чахнете.
Гоша снова кивнул.
— Так вот, что я думаю, — Мурка заходила туда-сюда, оглаживая Гошины ноги хвостом. — Есть у меня пес знакомый. Пусть и дворянских кровей, но симпатичный. А еще очень разговорчивый. Он тоже мечтает, чтобы люди его понимали. Давай, я вас познакомлю?
Гоша кивнул в третий раз.
И тогда Мурка отправилась к Толмачу. У того, похоже, был очередной неудачный день. Он сидел под скамейкой и печалился.
— Бездарная у меня жизнь, — заявил он кошке. — И ты во мне ошиблась. Не понимают меня двуногие. Только и остается, что по помойкам шляться, чтобы брюхо набить. Да над Динкиным нарядом хихикать. Противно. Но что поделаешь. Помочь я никому не могу.
— Можешь! Пусть не всем, с этим я и правда ошиблась. Но одному человеку точно можешь!
— Это кому же?
— Гошу знаешь?
— Это шкаф который? Больной? — бровки Толмача поползли вверх.
— Никакой он не больной! — Муркин хвост недобро заходил из стороны в сторону. — Человечьи глупости не повторяй! Хороший он, добрый, одинокий. Да еще и нас, хвостатых, понимает.
— А чего же сама к нему не идешь? — Толмач с подозрением посмотрел на Мурку.
— Не могу. У меня семья: муж, дети. Другие кошки моего совета ждут. Пропадут они без меня. Да и я уже привыкла на воле. Вот раньше бы… Эх. Ладно, давай-ка о тебе. Пойдешь с Гошей знакомиться?
— Так ты у нас кошачья королева? — удивился Толмач.
— Ага, и собачья нянька! Пошли давай!
*****
Гошу они нашли на скамеечке перед домом. Он, как всегда, сидел один. Только желтый кленовый лист примостился рядышком, несмело заявляя о приходе осени.
Мимо проходили люди. Некоторые скупо кивали Гоше, большинство предпочитало не обращать на Больного внимания.
— Ты уверена, что он и правда меня поймет? — забеспокоился Толмач.
— А ты проверь.
— Приветствую тебя, одинокий Гоша! — от волнения Толмач говорил витиевато.
— Привет! — большая рука помахала Толмачу, согнала кленовый лист с лавочки.
— Понимает! Он и правда понимает! — Толмач заплясал от радости, хвост-морковка заходил туда-сюда.
— Ну, а я что говорила, — проворчала Мурка, а потом обратилась к Гоше: — Друга тебе привела, знакомься. Будет теперь тебе, с кем пообщаться. А этому болтуну человечий учить не придется.
Толмач внезапно остановился:
— А как же моя миссия? Я ведь взаимопонимание хотел между людьми и животными наладить. Там, где взаимопонимание, там и счастье. Разве не так?
— Так! — согласилась Мурка. — Вот и начни с одного отдельно взятого Гоши. Чего уж сразу на весь мир замахиваться. Понимание между вами уже есть. Теперь и до счастья пара шагов.
— Пойдем домой, — Гоша поднялся со скамейки.
— Пойдем, — согласился Толмач, а потом повернулся к Мурке. — Спасибо.
— Ты приводи своих завтра в столовую, — сказал Гоша. — Я вам суп сварю. Никакой соевой тушенки. Только куриные лапки и немного мяска. А еще я там пару домиков соорудил. Вроде теплые – надо бы испытать.
— Обязательно, — пообещала Мурка.
А про себя подумала:
«Хорошая вещь взаимопонимание. Даже в таких мелочах, как обычный суп, полезная. А уж в жизни и вовсе необходимая».
